Понятие иронии в английском и русском языках

УДК 81.42

Горностаева А.А.

Московский государственный лингвистический университет

Понятие иронии в английском и русском языках

Аннотация. В статье рассматривается понятие «ирония» как лингвистический термин. Автор анализирует вопрос о принадлежности иронии языку и приходит к выводу, что ирония неразрывно связана с языком и выражается при помощи языковых средств. Далее освещается вопрос о различии в семантике русского слова «ирония» и английского “irony” на материале словарных дефиниций и корпусов русского языка (НКРЯ) и английского языка (BNC). Делается вывод о несовпадении объема значений этих слов в двух языках.

Ключевые слова: ирония, язык, дефиниция, семантика, языковые средства.

 

Важным вопросом в изучении иронии является ее принадлежность языку. Существуют точки зрения в пользу исключения иронии из системы языка и придания ей статуса особого канала передачи информации, нуждающегося в специфических условиях и пользующегося языковым кодом в качестве одной из возможностей означивания [Варзонин 1994, с. 11]. Мнение об иронии как о самостоятельной категории основывается на том, что она функционирует в специфической ситуации с опорой на когнитивные структуры участников, не является единицей системы языка и реализуется преимущественно с использованием языкового кода. Сигналом иронии для реципиента является контекстуальная неуместность сообщаемого. Подобный подход представляется не вполне правомерным, поскольку ирония – не просто фрагмент объективного мира в виде иронической ситуации, а языковое явление. Связь иронии и языка неразрывна, для выражения иронии используются языковые средства. Большинство исследователей справедливо считают иронию одним из важных атрибутов речевого поведения, зависящим от соблюдения или нарушения этических норм, от специфики ситуации общения, от отношений участников коммуникации: О.П. Ермакова [2005], В.М. Пивоев [2000], К.М. Шилихина [2008], S. Attardo [2007], L. Hutcheon [2005] и др.

Семантика слов ирония в русском языке и irony в английском различна. Так, П.Р. Палажченко отмечает, что английское слово irony  не  следует путать с русским ирония, хотя изредка это слово и употребляется в значении, близком к английскому irony, ironic (например, в словосочетании ирония истории); irony в английском языке близка по смыслу к парадоксу [Палажченко 2003].  Исследователь замечает, что слово irony с трудом поддается определению и его дефиниции представляются запутанными и не проникают в суть слова. По его мнению, лучше всего слово irony описывают словари синонимов, которые среди прочих синонимов приводят incongruity,  paradox и даже absurdity: «если the irony is that…  можно перевести как:  парадокс состоит в том, что…, а русское парадоксально, но факт  переводится английской фразой it’s ironic that… или ironically enough, то  перевод русских слов ирония, ироничный (он говорил с ней с иронией, ироничный тон) вызывает трудности. Иногда могут подойти слова sarcastic, sarcastically или half-joking, teasing (tone), less than seriously и  т.п. – здесь много места для творчества» [Палажченко 2003, с. 199].

Лексико-семантический анализ слов «ирония» и “irony” показывает, что есть ряд существенных различий, главное из которых заключается в следующем:  если в английских словарях ирония (irony) часто связывается с такими понятиями, как смешное, забавное, юмористический эффект, и определяется как вид юмора, в котором используются слова с противоположным значением, то в русских словарных дефинициях иронии присутствуют слова  насмешка, поношение, осмеяние, т.е. ирония определяется главным образом как скрытый инструмент осуждения.

Толковые словари русского языка определяют иронию следующим образом:

Ирония – «тонкая насмешка, выраженная в скрытой форме. Злая ирония. Ирония судьбы» [СРЯ].

«Ирония – отрицание или осмеяние, притворно облекаемые в форму согласия или одобрения, когда истинным смыслом высказывания оказывается не прямо выраженный, а противоположный ему, подразумеваемый» [СЭС].

«Ирония – тонкая насмешка, прикрытая серьезной формой выражения или внешне положительной оценкой» [Современный толковый словарь русского языка Т.Ф. Ефремовой].

«Ирония – речь, которой смысл или значение противоположно буквальному смыслу слов; насмешливая похвала, одобрение, выражающее порицание; глум; похвала, которая хуже брани» [Толковый словарь живого великорусского языка В. Даля].

«Ирония – риторическая фигура, в которой слова употребляются в смысле, обратном буквальному, с целью насмешки» [Толковый словарь русского языка Д.Н. Ушакова].

В приведенных определениях присутствуют слова: насмешка, осмеяние, что сигнализирует об основных функциях иронии в русской коммуникативной культуре. Ни один из источников не указывает позитивную функцию иронии как основную. Ирония характеризуется как скрытый инструмент осуждения, что подтверждается определениями иронии как термина:

Словарь лингвистических терминов О.С. Ахмановой определяет иронию как «троп, состоящий в употреблении слова в смысле, обратном буквальному, с целью тонкой или скрытой насмешки; насмешка, нарочито облеченная в форму положительной характеристики или восхваления, например: «Посмотрите, каков Самсон!» (о слабом, хилом человеке)» [Ахманова 1966, с. 185].

Лингвистический энциклопедический словарь  (ЛЭС) дает следующее определение: «Ирония есть поношение и противоречие под маской одобрения и согласия; явлению умышленно приписывают свойство, которого в нем заведомо быть не может (Откуда, умная (осел) бредешь ты, голова? И.А. Крылов), хотя по логике авторской мысли его надо было ожидать» [ЛЭС 1987, с. 130].

«Ирония (греч eironeia – притворство) – металогическая фигура скрытого смысла текста, построенная на основании расхождения смысла как объективно наличного и смысла как замысла. Выступает в качестве скрытой насмешки, чем отличается от сатиры и пародии с их эксплицитно идентифицированным статусом» [Новейший философской словарь].

Что касается английских словарей, здесь упор делается на другие стороны иронии:

“Irony:  1. a form of humour in which you use words to express the opposite of what the words really mean; 2. a strange, funny, or sad situation in which things happen in the opposite way to what you would expect”  [MacMillan English Dictionary for Advanced Learners] (Ирония – форма юмора, в которой слова используются в противоположном значении. Странная, смешная или грустная ситуация, в которой все происходит не так, как ожидалось.)

“Irony – language which expresses a meaning other than that literary conveyed by the words, usually for humorous or dramatic effect” [Cristal 1995, р. 170]. (Ирония – высказывание, смысл которого отличен от буквального, обычно для достижения юмористического или драматического эффекта).

“Irony – the use of words to convey a meaning that is the opposite of its literal meaning: the irony of her reply, “How nice!” when I said I had to work all weekend” [http://dictionary.reference.com/browse/irony]. (Ирония – это использование слов в смысле, противоположном буквальному, например: ирония в ее ответе – «Как здорово!», когда я сказал, что мне придется работать все выходные.)

“Irony – the use of words that mean the opposite of what you really think in order to be funny; a situation that is strange or funny because things happen in a way that seems to be the opposite of what you expected” [http://www.thefreedictionary.com/irony].  (Ирония – употребление слов в смысле, противоположном тому, что вы в действительности думаете, с целью достичь эффекта смешного; странная или смешная ситуация, возникшая в результате того, что события приняли оборот, противоположный ожидаемому.)

“Irony – the expression of one’s meaning by using language that normally signifies the opposite, typically for humorous or emphatic effect; a state of affairs or an event that seems deliberately contrary to what one expects and is often amusing as a result” [OALD]. (Ирония – выражение смысла путем использования обратного значения, обычно для достижения юмористического или эмфатического эффекта; событие, которое прямо противоположно ожидаемому и поэтому забавно.)

В английских дефинициях слова irony насмешка или критика как цель иронии упоминается значительно реже. Вышеперечисленные английские определения иронии выявляют ее основные функции – такие как развлечение, увеселение, обеспечение комфортного общения.

Анализ употребления однокоренных слов и их перевод также выявил существующие различия. Наречие иронично встретилось в следующих сочетаниях: иронично хмыкнуть, иронично воскликнуть, иронично посмотреть,  иронично заметить, принять иронично и даже злобно, иронично кривить рот, воспринял иронично, но отказать не сумел, иронично обошлась судьба.  Ироническим в русском языке могут быть  текст, оттенок, образ, ум, смысл, актер, комментарий, намек, фон, детектив и др.  [Национальный корпус русского языка, http://www.ruscorpora.ru/].

В английском языке слова ironic, ironically употребляются в других ситуациях:

Human and charming as Figaro, suitably ironic too (человечный и очаровательный, как Фигаро, с чувством юмора); by one of the great ironic twists (парадоксально/ невероятным образом); how ironic (как странно/ удивительно/ парадоксально); It’s also ironic that the whole discussion could have taken place on radio (Забавно/ удивительно, что вся эта дискуссия происходила на радио); It is ironic that Prince Philip was attending a conference of the Worldwide Fund for Nature in Buenos Aires last week while Prince Charles was busy shooting pheasants at Sandringham (Забавно/ удивительно, что принц Филипп на прошлой неделе присутствовал на конференции Международного Фонда по защите природы в Буэнос Айресе, а принц Чарльз в это время охотился на фазанов в Сандрингэме); It was ironic that now everybody in our district had plenty of money for food they couldn’t obtain (Парадоксально, что у всех в нашем районе много денег, а еду невозможно купить); With all this bravado it’s rather ironic that none of the performers would tell me their real names (При всей этой браваде весьма странно, что участники не сообщают своих реальных имен); It is ironic that the media tend to promote individuals in this last group (Странно, что СМИ занимаются продвижением личностей из последней группы).

     Ironically, they both live there now (Комично, но теперь они оба живут по соседству); Ironically, Rockefeller was exactly that type of capitalist he would have despised back in England (Парадоксально, что Рокфеллер оказался именно тем капиталистом, которых он ненавидел в Англии); Both were convicted and sentenced to hang, ironically for a mass of mundane crimes (Поразительно, что оба они были приговорены к казни через повешение за серию незначительных преступлений); Ironically, of the states that border the South Atlantic, only Argentina has not yet ratified the Treaty (Странно, что из всех государств побережья Южной Атлантики только Аргентина все еще не ратифицировала соглашение). [The British National Corpus (BNC) http://www.natcorp.ox.ac.uk/]

Из приведенных примеров видно, что слова ironic, ironically чаще всего переводятся как парадоксально, странно, забавно, а не иронично.

    Таким образом, понятия ирония и irony в русском и английском языке не являются идентичными. Они имеют общую область пересечения (насмешка, критика), но каждое из них имеет собственную область значения: в семантике английского слова irony содержатся значения юмор, парадокс, странность; в русском слове ирония содержатся значения поношение, осмеяние, глумление.

 

Библиографический список

  1. Варзонин Ю.Н. Коммуникативные акты с установкой на иронию. Дисс. … канд. филол. наук. Тверь, 1994. – 148 c.
  2. Ермакова О.П. Ирония и ее роль в жизни языка. – Калуга, КГПУ им. К.Э. Циолковского, 2005. – 204 с.
  3. Шилихина К.М. Современные теории вербальной иронии: основные проблемы. Язык, коммуникация и социальная среда. Выпуск 6. Воронеж, ВГУ, 2008. С. 24-32.
  4. Палажченко П.Р. Мой несистематический словарь (Из записной книжки переводчика). – 3-е изд., стереотип. – М.: Р. Валент, 2003. – 304 с.
  5. Пивоев В.М. Ирония как феномен культуры. Петрозаводск, 2000. – 106 с.
  6. Attardo S. Irony as a Relevant Inappropriateness./S.Attardo.//Irony in Language and Thought. A Cognitive Science Reader. Ed. By H.L. Colston and R.W. Gibbs. – New York, London: Lawrence Erlbaum Associates. 2007. – P.135-172.
  7. Hutcheon L. Irony’s Edge. The Theory and Politics of Irony/L.Hutcheon. – New York: Routledge, 2005. – 248 p.
  8. Словари и электронные ресурсы
  9. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: «Советская энциклопедия», 1966.
  10. Даль В.И.Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. — Спб., 1863-1866.
  11. Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. – М.: «Русский язык», 2000.
  12. Литературный энциклопедический словарь. 1987 (ЛЭС).
  13. Новейший философский словарь / Сост. Грицанов А.А. Минск 1999. – 896 с.
  14. Ожегов С.И. Словарь русского языка (СРЯ): Ок. 57 000 слов/ Под ред. докт. филол. наук, проф. Н.Ю. Шведовой. – 16-е изд., испр. – М.: Рус.яз., 1984. – 797 с.
  15. Советский энциклопедический словарь, М.: «Советская энциклопедия», 1982. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д. Н. Ушакова. Т. 1. М., 1935; Т. 2. М., 1938; Т. 3. М., 1939; Т. 4, М., 1940. (Переиздавался в 1947-1948 гг.); Репринтное издание: М., 1995 (СЭС).
  16. Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова. — М.: Гос. ин-т «Сов. энцикл.»; ОГИЗ; Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 1935-1940. (4т.)
  17. Crystal D. The Cambridge Encyclopedia of the English Language/D. Crystal – Cambridge: CUP, 1995. – 489 p.
  18. Macmillan English Dictionary for Advanced Learners (New Edition), 2007.
  19. Oxford Advanced Learner’s Dictionary (OALD) http://oald8.oxfordlearnersdictionaries.com//
  20. http://dictionary.reference.com/browse/irony.
  21. http://www.thefreedictionary.com/irony.
  22. Национальный корпус русского языка, http://www.ruscorpora.ru/
  23. TheBritishNationalCorpus (BNC) http://www.natcorp.ox.ac.uk/

 

The notion of irony in the english and russian languages

 

Abstract:The article deals with the notion of irony as a linguistic term. The author explores the matter of whether irony belongs to language and draws the conclusion of their close connection, as irony is realized through language means. Further, the question of semantics is covered of the Russian word “ironia” and the English word “irony”. The material is represented by dictionaries and National Corpus of the Russian Language and British National Corpus. The conclusion is drawn about the difference in semantic meanings of these words.

Key words: irony, language, definition, semantics, language means.

 

 

Языковая игра на страницах произведений М. Веллера

УДК 801.56

М.Ф. Шацкая

ФГБОУ ВПО «Волгоградский государственный социально-педагогический университет», Россия, г. Волгоград

Аннотация. В статье рассматриваются средства формирования языковой игры в прозе М. Веллера: трансформации лексической, фразеологической и морфологической семантики, ведущие к формированию различных тропов и фигур; искажение смысловых отношений, основанные на нарушении законов формальной логики. Кроме того, приводится подробное описание механизмов семантических трансформаций. В исследовании материал освещается и с точки зрения тематической отнесенности, получившей отражение в произведениях писателя.

Abstract. The article discusses the tools of the formation of language play in prose by M. Weller: the transformation of lexical, phrasal and morphological semantics, leading to the formation of various tropes and figures; the distortion of semantic relations based on the violation of the laws of formal logic. In addition, the detailed description of the mechanisms of semantic transformations. The study material is illuminated and from the perspective of thematic relatedness, reflected in the works of the writer.

Ключевые слова: законы логики, ирония, семантика, синкретизм, языковая игра.

Key words: the laws of logic, irony, semantics, syncretism, language game.

Одним из ведущих современных прозаиков, отличительными чертами прозы которого является присутствие иронии и юмора, является Михаил Веллер.   В центре нашего внимания – средства формирования языковой игры на страницах его произведений. Под термином языковая игра мы понимаем «творческое, нестандартное (неканоническое, отклоняющееся от языковой/речевой, в том числе – стилистической, речеповеденческой, логической нормы) использование любых языковых единиц и/или категорий для создания остроумных высказываний, в том числе – комического характера» [1, с. 86]. 

М. Веллер, ярко изображая современную жизнь, касается разных ее проблем. Так, юридическая сфера нашей жизни получила ироническое освещение в следующем контексте: Где Закон не защищает бизнес – там бизнес показывает Закону, кто такая мать Кузьмы и кто платит за музыку, под которую Закон пляшет (М. Веллер «Легенды Невского проспекта»). Сосуществование двух значений в лексеме закон (‘совокупность законов государства; система законов, правосудие’ [2, с. 362] и синонимичное ‘лицо, хорошо знающее законы и контролирующее их исполнение’ – законник [Там же.]) обусловлено возможностью метонимического переноса. Это ведет к тому, что субъект мыслится и как неодушевленный, и как одушевленный.

Шьем дело из материала заказчика (М. Веллер «Легенды Невского проспекта»). В приведенной выше зевгме значение глагола шить ‘изготовлять (одежду, обувь и т.п.), скрепляя части швами’ [3, т. 4, с. 718] – существует параллельно с переносным значением, тождественным глаголу пришить, – ‘ложно приписать что-нибудь, обвинить в чем-нибудь кого-нибудь’ [4, с. 603]. Такое становится возможным при условии, что и лексема материал парасемична – ‘ткань, материя’ [3, т. 2, с. 236] и ‘данные, сведения, источники, служащие основой для чего-либо, доказательством чего-либо’ [3, т. 2, с. 235]. 

Кроме того, автор употребляет и антифрастические выражения: Не-ет, милый, это не высший уровень, это им высший, а для тебя этот уровень расстрельный! Высшей меры! (М. Веллер «Легенды Арбата»). Как известно, высший превосходная степень от высокий (‘большой, значительный по количеству, силе и т. п.’ [3, т. 4, с. 281]), и еще это прилагательное входит в эвфемистическое словосочетание высшая мера (наказания) (‘вм. расстрел [Высшая – наиболее строгая, предельная (5, 2, 1234)]), обозначающее приговор к смертной казни, ставшее ‘официальным юридическим термином (который в просторечье и арго стянулся до вышка и вышак (Крысин, 04)’ [6, с. 93].

Криминальную ситуацию М. Веллер описывает с использованием игры на фразеологической семантике:

– Как он сюда попал-то?

В ящик? Сыграл. Игра такая, знаете? Так и называется – сыграть в ящик (М. Веллер «Легенды Невского проспекта»). 

Обозначенная в тексте пресуппозиция (человека убили и спрятали в ящик) дает право существованию приема буквализации фразеологизма сыграть в ящик (‘умереть’ [4, с. 919]). Общий компонент двух пропозиций ящик (‘вместилище для чего-нибудь, обычно четырехугольной формы’ [4, с. 919]) ведет к реализации синкретизма названной лексемы. 

Прозаика интересуют и вопросы экономики, представленной даже в искаженных формах: Мол, вы нам строите комбинат, а мы вам потом поставляем его продукцию. Гениально и просто, как вся советская власть: в наваре имеем бульон от варки яиц (М. Веллер «Легенды Невского проспекта»). Помогает раскрыть смысл всего высказывания взаимодействие двух семем слова навар – ‘жидкость, насыщенная варящимся в ней продуктом’ и ‘прибыль, нажива, барыш (прост.)’ [4, с. 375]. Обращение к первому значению провоцируется наименованием продукта, на основе которого варят бульон (яйца), и ведет к порождению смысла ‘ничего, никакого навара’. 

Сосуществование двух значений цепочка – ‘ряд металлических звеньев, продетых последовательно одно в другое’ и ‘ряд, вереница кого-, чего-либо’ [3, т. 4, с. 643] – приводит к тому, что под этим словом подразумеваются как люди, так и собственно сам механизм обогащения: Первая цепочка заработала: Фима лишь получал от парикмахерши процеженные деньги, которые и распределял по справедливости между всеми трудящимися в этой маленькой фирме.

Цепочка, естественно, попыталась отделаться от босса как от нахлебника и утаить груз, но на то и босс, чтобы уметь ремонтировать цепочки(М. Веллер «Легенды Невского проспекта»).

Социальные неофициальные отношения получили описание в следующей фразе: Мать у него из театральных кругов, тетка старый редактор Совписа, литературные связи и знакомства со всеми на свете, у классика Веры Пановой он литсекретарствовал, друзья сидят в журналах! А у меня всех связей – узлы на шнурках! (М. Веллер «Долина идолов»). Как видим, лексема связь реализует два значения – ‘близкое знакомство с влиятельными лицами, могущее обеспечить поддержку, покровительство’ и ‘соединение, скрепление чего-либо’ [3, т. 4, с. 59].

Межнациональные отношения тоже актуальны для М. Веллера: Про Зорина была и шутка персональная… Зорин был вылитой копией Киссинджера, прямо брат-близнец, только в одну вторую натуральной величины – тот же курчавый ежик, оттопыренные уши, жирный подбородок и роговые очки. «Скажите, пожалуйста, господин Зорин, вы еврей? – Я – русский! – А-а. А я – американский» (М. Веллер «Легенды Невского проспекта»). Как видим, в лексеме русский соединяются два лексических и два морфологических значения (ед. ч. субстантивного употребления от русские – ‘народ, составляющий основное коренное население России; люди, принадлежащие к этому народу’ [7, т. 1, с. 363] и прилагательное – ‘относящийся к русскому народу, к его языку, национальному характеру, образу жизни, культуре, а также к России, ее территории, внутреннему устройству, истории; такой, как у русских, как в России’ [4, с. 688]).

Нарушение логического закона достаточного основания способствует формированию искаженных причинно-следственных отношений и, соответственно, формированию языковой игры:

– Он не русский, – сдержанно напоминали в ЦК. – У нас в русских газетах и так работает половина евреев.

– Так что мне теперь, в газовую камеру его отправить? – не выдержал Томбу (М. Веллер «Долина идолов»).

Как видим, это категоричное, безальтернативное следствие/вывод редактора Томбу на первый взгляд абсурдно, но возможно с точки зрения известных исторических фактов (репрессии, геноцид, проводимые во времена Иосифа Сталина, Адольфа Гитлера, Бенито Муссолини и др.).

Общий культурный уровень некоторых людей тоже осмеивается прозаиком. Так, расподобление метонимического переноса ‘автор и произведения этого автора’ создает иронию в следующей диктеме:

– Дорогой мой. Знали бы вы мою биографию. Куда там Дюма.

Литагент отвечает без энтузиазма:

– Не знаю, с Дюма я не работал… Ну, почитаем… (М. Веллер «Легенды Невского проспекта»).

Низким интеллектуальным уровнем может обладать гипотетически эрудированная личность: редактор газеты искажает фразу из Библии. Это позволяет говорить о том, что в изображенной коммуникативной ситуации один из субъектов (я) уверен в достоверности информации, другой (редактор) – нет, на чем и формируется ирония: Вот вы пишете: ибо во многой мудрости много печали… Разве на самом деле так? Вы правда так думаете?.. Ну, – мягко улыбнулся Томбу, – мы ведь с вами понимаем, что в общем это же не так?.. Давайте лучше напишем: «Ибо во многой мудрости много пищи для размышлений». Согласны? Вот, – добрым голосом заключил он (М. Веллер «Долина идолов»).

На первый взгляд, серьезные философские вопросы жизни и смерти тоже получают ироническое освещение в прозе М. Веллера: Шик первокурсника не просто позавтракать в анатомичке, но желательно облокотившись на выпотрошенный труп. Так устанавливаются нормальные рабочие отношения с бренной людской плотью (М. Веллер «Легенды Невского проспекта»). Словосочетание рабочие отношения (рабочий – ‘относящийся к работе, связанный с ней’ [3, т. 3, с. 576], работа – ‘деятельность, занятие, труд’ [3, т. 3, с. 575]; отношения – ‘связь между кем-, чем-либо, образующаяся на какой-либо почве’ [3, т. 2, с. 694]) предполагает наличие соратников, сотрудников (живых людей) при глаголе устанавливаться (несов. вид к становиться – ‘сформироваться, определиться, сложиться’ [3, т. 4, с. 524]). Перифраза бренная людская плоть и лексема труп выполнять такую роль не могут в связи с их лексической семантикой. Однако М. Веллер «вселяет душу» и в этих «субъектов», на чем и строится языковая игра. 

Ирония М. Веллера касается оценки и некоторых исторических моментов развития нашей страны. Как следует из дефиниции лексемы любовь (‘чувство горячей сердечной склонности, влечение к лицу другого пола’ [3, т. 2, с. 208]), это чувство не может быть актуально для предмета. Но именно на присутствии абсурда строится следующий контекст: Хотя по этой логике армия должна была быть последним прибежищем трусливых негодяев – одновременно идеалом человека провозглашался солдат, а вершиной любви – любовь Дзержинского к маузеру. Отрицая Дзержинского, вольнодумец плевал на маузер (М. Веллер «Долина идолов»).

Ложная контролируемость ситуации ведет к ложному следствию в связи с тем, что и Адресат (обыватель), и Каузатор-производитель (партия; совокупность людей, образующих данное социальное объединение) по сути тождественны в своих возможностях: Как жили! Братцы мои, как же мы хорошо жили! Водочки выпьешь, колбаской с батончиком белым закусишь, сигаретку закуришь… и никаких беспокойств о будущем, потому что партия по телевизору все уже решила: стабильность (М. Веллер «Легенды Невского проспекта»).

Обращение к эпизоду из произведения Я. Гашека «Похождения бравого солдата Швейка», где Биглеру снится, что он попадает на небо, ведет к построению следующей игремы в литературной аллюзии: – Гадская жизнь, – согласился я. – Когда кадет Биглер становится генерал-майором и лично является беседовать с Богом, то Богом уже работает капитан Сагнер       (М. Веллер «Долина идолов»). Сакральное имя Бог в этом контексте не актуализирует ни одно из своих кодифицированных в современных словарях значений (ср.: Бог – ‘верховная сущность, обладающая высшим разумом, абсолютным совершенством, всемогуществом, сотворившая мир и управляющая им’ [8, с. 80]; ‘в религии: верховное всемогущее существо, управляющее миром или (при многобожии) одно из таких существ; в христианстве: триединое божество, творец и всеобщее мировое начало; предмет поклонения, обожания’ [4, с. 52]), но поглощает некоторые их семные комплексы – ‘о человеке’, ‘управляющий чем-либо’, ‘имеющей власть, возможность влиять на что-либо’, ‘стоящий на вершине власти’, ‘предмет поклонения в связи с занимаемой высокопоставленной должностью’.

Как показывают наши наблюдения, языковая игра в произведениях М. Веллера может строиться на синкретизме лексической семантики, кроме того, обыгрыванию подвергаются фразеологические и морфологические значения. В ходе этих трансформаций могут формироваться различные виды тропов (метафора, метонимия, антифразис) и фигур (аллюзия, зевгма). Нарушение законов формальной логики приводит к искажению различных видов смысловых отношений на уровне целого высказывания (ложная каузация, абсурдность описываемой ситуации).

 

Библиографический список

  1. Сковородников А.П. О понятии и термине «языковая игра» // Филологические науки. – 2004. – № 2. – С. 79–87.
  2. Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика / под ред. Г.Н. Скляревской. – М.: Эксмо, 2008. – 1136 с.
  3. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Русский язык, 1981-1984.
  4. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – 4-е изд., доп. – М.: ООО «А ТЕМП», 2007. – 944 с.
  5. Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. – М.; Л.: АН СССР, 1948-1965.
  6. Сеничкина Е.П. Словарь эвфемизмов русского языка. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 464 с.
  7. Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений: в 6 т. / под общей ред. Н.Ю. Шведовой. – М.: Азбуковник, 1998 .
  8. Толковый словарь русского языка конца XX века. Языковые изменения / под ред. Г.Н. Скляревской. – М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2001. – 944 с.