Рубрика: N5

Когнитивные и аффективные основания юмора

УДК 100.73

М.В.Мусийчук 

Магнитогорский государственный технический университет им. Г.И. Носова, г. Магнитогорск, Россия

 

Аннотация: В статье показано, что процесс порождения юмористического высказывания является коммуникативным действием, производимым с целью изменения равновесия в коммуникативной ситуации и ориентирован на создание определенной материальной знаковой структуры, предназначенной для восприятия партнером по коммуникативной ситуации (реципиентом). Получаемая в процессе порождения юмора знаковая структура организуется таким образом, чтобы в процессе понимания в сознании реципиента были генерированы определенные мыслительные структуры (смыслы), которые в процессе восприятия изменили бы его концепты и/или структуры общих знаний и, возможно, стали бы причиной возникновения определенных коммуникативных или социальных интенций. Порождение юмористических высказываний – регулируемый процесс, причем главную роль в этом регулировании играют интенции продуцента. К качественным эффектам, возникающим в процессе коммуникации, осуществляемой с юмором, исследователи относит разного рода ментальные изменения: обогащение знаний, углубление понимания, подъем эмоций, смену в характере идентификации наблюдаемого поведения, интересов, общественных вкусов, взглядов, ценностных ориентации и т.п. Возникновение перечисленных эффектов в полной мере может быть отнесено к процессу порождения и восприятия юмористических высказываний. В наиболее полной мере данные эффекты проявляются в процессе коммуникации с использованием юмора. Проводится анализ концептуальных положений относительно когнитивной и аффективной природы юмора рядом ведущих философов и психологов.

Доказано, что когнитивно-аффективная природа юмора, проявляется в том, что: юмор – форма отражения объективного мира, порождение и восприятие юмора является интеллектуальной деятельностью, опосредующей динамическое восприятие действительности; юмор способствует оптимизации эмоционального состояния личности, посредством эмоционального отстранения, при котором усиливается объективность восприятия; другими словами, процесс познания на основе юмора протекает через разрешения противоречий и опосредуется интеллектуальной активностью, юмор является интеллектуальным чувством, опосредованным взаимопроникновением когнитивных и аффективных компонентов. Остроумие — неотъемлемое качество процесса творчества и особенностей мышления творческих личностей, опосредуемых интеллектуальной активностью; юмор проявляется как отождествление двух и более элементов, которые одновременно исключают друг друга, что вызывает активное самостоятельное развитие процесса мышления; юмор как род интеллектуальной игры способствует приобретению нового опыта и научению посредством того, что является основой интеллектуальной реакции удовольствия, на основе наличия особых физиологических компонентов, является самоподкрепляющимся процессом, тем самым, выступая и важнейшей образовательной категорией.

Ключевые слова: юмор, когнитивные и аффективные основания юмора чувство юмора, остроумие, абсурд.

Abstract: the article shows that the process of generating a humorous utterance is a communicative action performed with the purpose of changing the balance in the communication situation. And is focused on the creation of a material the iconic structure, designed for the perception of the partner in the communicative situation (recipients). Obtained during the generation of humor iconic structure is arranged so that in the process of understanding in the mind of the recipient was generated by certain mental structures (meanings) that are in the process of perception would change his concepts and/or structure of common knowledge and, perhaps, would become the reason for the occurrence of specific communicative or social intentions. The generation of humorous utterances – regulated process, and a major role in this regulation is played by the intentions of the producer. To quality effects arising in the communication process, carried out with humor, researchers include different kinds of mental changes: the enrichment of knowledge, deeper understanding, the rise of emotions, the shift in the nature identify observable behavior, interests, public taste, attitudes, values, etc. the Occurrence of the listed effects could be related to the process of generation and perception of humorous statements. Most fully these effects are manifested in the communication process with the use of humor. The analysis of the conceptual provisions concerning the cognitive and affective nature of humor a number of leading philosophers and psychologists.

It is proved that the cognitive-affective nature of humor is that humor is a form of reflection of the objective world, the generation and perception of humor is an intellectual activity, mediating a dynamic perception of reality, humor contributes to the optimization of the emotional state of the individual, by emotional distancing, which increases the objectivity of perception; in other words, the process of knowledge-based humor flows through conflict resolution and is mediated by intellectual activity, humor is an intellectual sense, mediated by the interpenetration of cognitive and affective components. Wit is an integral quality of the process of creativity and characteristics of creative thinking of individuals, mediating intellectual activity; the humor is evident as the identification of two or more elements that are simultaneously mutually exclusive, which causes the development of thinking process; humor as a kind of intellectual game promotes the acquisition of new experience and learning through what is the basis of the intellectual reaction of pleasure, based on the presence of specific physiological components, is a self-reinforcing process, thereby, acting and most important educational category.

Keywords: humor, geosociety mechanism of humor, cognitive and affective bases of humor a sense of humor, wit, absurdity.

 

Юмор как языковое средство используется с учетом ситуации общения и влияния на вербальную ситуацию и стратегию коммуникативного субъекта, то есть с учетом прагматического эффекта, исключая возможность существования изолированных высказываний, лишенных коммуникативных свойств. Акты выбора и организации языковых средств детерминированы прежде всего содержанием коммуникативного намерения, реализующегося в определенном социальном контексте.

Процесс порождения юмористического высказывания является коммуникативным действием, производимым с целью изменения равновесия в коммуникативной ситуации и ориентирован на создание определенной материальной знаковой структуры, предназначенной для восприятия партнером по коммуникативной ситуации (реципиентом). Получаемая в процессе порождения юмора знаковая структура организуется таким образом, чтобы в процессе понимания в сознании реципиента были генерированы определенные мыслительные структуры (смыслы), которые в процессе восприятия изменили бы его концепты и/или структуры общих знаний и, возможно, стали бы причиной возникновения определенных коммуникативных или социальных интенций. Порождение юмористических высказываний – регулируемый процесс, причем главную роль в этом регулировании играют интенции продуцента. К качественным эффектам, возникающим в процессе коммуникации, исследователи относят разного рода ментальные изменения: обогащение знаний, углубление понимания, подъем эмоций, смену в характере идентификации наблюдаемого поведения, интересов, общественных вкусов, взглядов, ценностных ориентации и т.п. Возникновение перечисленных эффектов в полной мере может быть отнесено к процессу порождения и восприятия юмористических высказываний. В наиболее полной мере данные эффекты проявляются в процессе коммуникации с использованием юмора.

Здесь важно иметь в виду то, что исследователи массовой коммуникации все чаще заявляют о необходимости изучения диалогического взаимодействия коммуникатора с аудиторией. Так, например, Т. Дридзе подчеркивает отличие эффекта информационного воздействия от эффекта диалога как смыслового контакта, основанного на способности и стремлении субъектов к адекватному истолкованию коммуникативных намерений партнеров по общению.

Изменение модально-оценочной направленности личности, опосредованной тождеством противоположностей в игровом контексте юмора как механизма оптимизации психофизиологического состояния, может быть представлено рядом оснований преимущественно когнитивной, аффективной или когнитивно-аффективной природы. Выделение природы понятия достаточно условно и выражает значительное преобладание того или иного компонента в рассматриваемом явлении или их примерное равенство.

К первой группе оснований изменения модально-оценочной направленности преимущественно когнитивного характера могут быть отнесены следующие: 

— изменение ценностного масштаба предмета через раскрываемые юмором новые связи предмета, опосредованные тождеством противоположностей в игровом контексте; 

— создание значений, альтернативных имеющимся, через возникновение нового смысла, порождаемого значимыми отклонениями от нормативных структурных ожиданий, опосредованных игровой сущностью юмора;

— преодоление кризисов через обретение утраченного смысла происходящего и обретение неожиданных значений мира вещей и значений; 

— предвидение последствий (возможных действий или бездействия), посредством проигрывания на лингво-юмористических моделях, принятия тех или иных решений и выборе оптимального решения в соответствии с заданными критериями управления; закрепление когнитивных механизмов мышления посредством отработки операциональной стороны продуктивных мыслительных процессов. 

Ко второй группе оснований изменения модально-оценочной направленности, преимущественно аффективной природы могут быть отнесены следующие:

  • возникновение эмоционального отстранения как установочной регуляции поведения, основанной на способности юмора производить подъем эмоций, ослабление напряжения и достижение катарсиса, проявляющегося в автокоммуникативном смехе (смех над собой, над собственным горем, «смехе сквозь слезы») через придание юмористической формы содержанию;
  • удовлетворение некоторых блокированных потребностей личности посредством актуализации адаптивно необходимых тенденций и потребностей, посредством социально приемлемых форм юмора;
  • воздействие с целью изменения поведения на неосознаваемые области психики посредством метафоричности и символичности, опосредующих двойственность внутреннего и внешнего содержания юмора, что является необходимым и достаточным условием достижения позитивных изменений;
  • порождение эмоционального принятия задачи через возникновение дополнительного интереса к проблеме на основе вне логических форм доказательства и возникновение упреждающего понимания, опосредованного гедонистической (наслаждения, удовольствия) функцией юмора.

Обратимся к характеристике оснований изменения модально-оценочной направленности, преимущественно когнитивной природы, отнесенных нами в соответствии с логикой исследования к первой группе. Так, изменение ценностного масштаба предмета или ситуации через раскрываемые юмором новые связи предмета или ситуации, опосредованные тождеством противоположностей в игровом контексте, может быть доказано на основании ряда фактов, полученных известными исследователями.

Во-первых, о важности проблемы изменения модально — оценочной направленности свидетельствуют слова Полибия, пишущего: «… когда нас занимает оценка отдельных личностей, негодных ли то, или достойных, мы в своих высказываниях, если только желаем воспроизвести их правильно, руководствуемся не тем как эти люди ведут себя в эпоху ничем не смущаемого благополучия, но поведением их в несчастиях или удачах. Мы ведь убеждены, что совершенство отдельного человека удостоверяется единственно умением его сохранять самообладание и благородство души среди всесокрушающих превратностей судьбы: также точно подлежит оценивать и государство» (VI, 1) [1]. 

В философских воззрениях И. Канта эстетическое измерение занимает центральное положение между чувственностью и нравственностью как двумя полюсами человеческого существования, следовательно, оно по определению должно примирять эти миры. Действительность, преломленная через эстетические формы, примиряет нас (слушателей, читателей, зрителей) с самым низменным или трагическим в его содержании и обеспечивает катарсис.

«Быть может я лучше всех знаю, почему только человек смеется: он один страдает так глубоко, что вынужден, был изобрести смех. Самое несчастное и самое меланхолическое животное – по справедливости и самое веселое», писал Ф. Ницше [2]. Переживание в процессе порождения и восприятия юмора онтологически связано с представлением о гибели и возрождении определенных ценностей. Когнитивные и аффективные основания юмора определяет его катарсическое воздействие на человека. Катарсис усиливается, как отмечает И. Л. Варшавский, «наслаждением комической игрой, возникающей при столкновении добра и зла, мудрости и глупости, нового и старого, элиминируют страх перед реальными трудностями и препятствиями, вероятно потому, что диалектика жизни реализуется отнюдь не в какой-то стерильной гармонии, человек стремится увидеть противоречивость бытия в свете комического зрелища» [3]. 

Изменение модально-оценочной направленности средствами юмора наличествует в различных сферах бытия, в том числе и в университетском образовании как гносеологической реальности. Одним из ярких примеров может служить «Конституция философских школ Новосибирского государственного университета» (декан философского факультета, проф. В. С. Диев). Так в статье 3.6. «Ответы, вопросы и обсуждение», получившей название «Сократическая ирония как оптимальное оружие», подчёркивается, что «лучшим способом выражения отрицательных эмоций по поводу докладчика, участников обсуждений или председательствующего (которые в реальной жизни не могут не возникать) является ирония, высокие образцы которой заданы Сократом в Платоновских диалогах». Анализ данного фрагмента показывает, что в процессе обсуждения, как одной из важных составляющих процесса образования, задействованы когнитивно-аффективные основания юмора, способствующие изменению модально-оценочной направленности, через предупреждение и ослабление конфликтов на основе привнесения нового содержания, что проявляется в регуляции собственной оценочной направленности в отношении речи докладчика (это, впрочем, требует больших усилий, критиковать других значительно легче).

Во-вторых, изменение ценностного масштаба предмета или ситуации, через раскрываемые юмором новые связи предмета или ситуации, по мнению З. Фрейда, проявляется «не только как нечто освобождающее, как в остроумии или комизме, но и как нечто грандиозное и воодушевляющее, последние свойства отсутствуют в двух других видах получения удовольствия от интеллектуальной деятельности» [4]. В данном высказывании выделяется немаловажный факт получения удовольствия от интеллектуальной деятельности, подчеркнем, что данный процесс усиливается благодаря игровой сущности юмора.

Также по данным, полученным З. Фрейдом, следует, что юмор влияет на ценностный масштаб ситуации тем, что через призму юмора выгоды и огорчения, кажущиеся без юмористического отношения огромными, признаются ничтожными и осмеиваются. Юмор при этом порождает восприятие мира как не опасного и, как говорит З. Фрейд, детская забава — посмеяться над ним.

Аналогичную точку зрения отстаивает в своих исследованиях А. Адлер. Структура юмора (шутки, анекдота) оказывает значительное воздействие в процессе терапии. Слушатель руководствуется в своем понимании нормальной системой отношений, рассказчик неожиданно вводит новую систему отношений, которая соприкасается со старой лишь в нескольких моментах. Это способствует, как совершенно справедливо, с нашей точки зрения, полагает А. Адлер, разъяснению страдающим нервными заболеваниями людям их ошибки с помощью юмора и как частного выражения юмора – анекдотов. 

Парадоксальные образы в процессе психотерапии конструировались А. Адлером осознанно. Например, ему принадлежит парадоксальная диада: «нищий как король». Вспомнив предложенный образ, клиент может напомнить свои цели, а на завершающих стадиях психотерапии использовать этот образ, чтобы посмеяться над собой.

В-третьих, примером, подтверждающим правомерность сделанных предположений является позиция Горация, подчеркнувшего, что предпринять нечто, что противостояло бы извращению и деградации самого себя в «родственную ему обратную форму» (Полибий) можно одним только способом. Для этого следует на нелицеприятных примерах разъяснять представление о «мере» и «пределах достаточного». Гораций в первой же своей сатире вводит рамки такого поведения и мировоззрения человека:

«Мера есть в вещах, существуют определенные пределы,

По обе стороны, которых, не может быть ничего правильного». 

Юмор является эффективным механизмом приспособления к внешним и внутренним ограничениям (L. Feinberg, 1978). В позиции данного исследователя для нас особый интерес представляет понимание юмора как механизма приспособления как к внутриличностным ограничениям так и к ограничениям связанным с неизбежным наличием внешней среды. И, пожалуй, следует подчеркнуть, что победа в борьбе с самим собой, самый трудный и потому желанный вид победы, даруемый механизмами юмора. Юмор, один из источников мужества — это способность созерцать противоречия жизни отстранено, подчеркивает Н. А. Дмитриева.

В-четвертых, изменение ценностного масштаба предмета, опосредованного юмором, проявляется в том, что юмор является эффективной потенциальной реакцией, не совместимой с открытой агрессией. В этом плане представляет особый интерес мысль Г. В. Гегеля, который замечал с присущей ему иронией, что в смехе человек испытывает «блаженство субъективности», которая в своей уверенности в себе может переносить как разрушение своих целей, так и их осуществление [5]. 

Обратим внимание, что Д. С. Лихачев отмечал, что у протопопа Аввакума выделялась мысль — «ободрение смехом в самый патетический момент смертельной угрозы всегда было национальным русским явлением» [6]. В исследованиях Бэрона и Болла (1974) показано, что, в соответствии с теорией несовместимых реакций, глупые и нелепые действия героев комиксов способствуют снижению агрессии. Изложим представление о значении юмора для преодоления трудных ситуаций с позиции С. Аверинцева: «Люди искони смеялись над физической трудностью, чтобы одолеть ее в себе самом» [7]. 

В-пятых, изменение ценностного масштаба предмета и/или ситуации в значительной степени обеспечивает повышение безопасности и достижение высокого мастерства. Раскрытие новых связей предметов и отношений, вызывающих изменение модально – оценочной направленности, происходит в событии. «Событие есть не приметнейшее из не приметного, простейшее из простого, ближайшее из близкого …» пишет М. Хайдеггер и событие для него положено как граница отношений «внутреннего» и «внешнего» [8]. Вариативность бытия определяется способом, «каким дано бытие». В этом смысле практика мышления на основе юмористических форм есть производное от события, принятого сознанием в качестве границы, которая позволит рано или поздно изменить традиционные смыслы. С. Кьекегор утверждает, что все должны сделать свой выбор. И единственное, что каждый может выбирать, это быть самим собой [9]. 

В исследованиях, проведенных Б. Мариновым показано что, при занятиях альпинизмом и туризмом (Маринов Б. Проблемы безопасности в горах [10], достижение высокого мастерства автор связано со спортивным отбором. При этом отбор имеет исключительно важное значение не только для достижения конечной цели, но и для сохранения жизни и здоровья участников, что связано с большим физическим и психическим перенапряжением. Заканчивая наше отступление-комментарий и возвращаясь к основной теме, рассмотрим блок интеллектуальных качеств, выделенных в качестве определяющей меры безопасности в горах, безусловно, с наличием определенных волевых и нравственных качеств личности. Второе место среди выделенных в исследовании Б. Маринова качеств, имеющих решающее значение для повышения безопасности в горах, является чувство юмора. 

Обратимся к анализу процесса создания значений, альтернативных имеющимся, через возникновение нового смысла, порождаемого значимыми отклонениями от нормативных структурных ожиданий, опосредованных игровой сущностью юмора. Получаемая в процессе порождения юмора знаковая структура организуется таким образом, чтобы в процессе понимания в сознании реципиента были генерированы определенные мыслительные структуры (смыслы), которые в процессе восприятия изменили бы его концепты и/или структуры общих знаний и, возможно, стали бы причиной возникновения определенных коммуникативных или социальных интенций. 

Докажем данное положение на примере анализа концепции Н. Пезешкиана, в значительной степени апеллирующей к использованию метафор, анекдотов в процессе так называемой «позитивной психотерапии». В данном контексте термин «позитивный» употребляется в значении имеющийся в наличии, реальный. Это терапия целостного человека, укрепляющая его позитивные способности, позволяющая перестроить нарушенные сферы жизни человека. Данный вид психотерапии расширяет смысловую перспективу клиента, помогает лучшему взаимопониманию между врачом и пациентом, а также оказывает целебный эффект в процессе взаимопомощи, когда сам пациент может выступить в роли психотерапевта для своих близких. Это подчеркивают Д. А. Леонтьев, Е. С. Мазур, А. З. Шапиро: «… и для родителей, и для учителей и для разного рода менеджеров: язык психологии и психотерапии должен быть понятен человеку с улицы», который подчас может оказаться эффективнее любого профессионала» [11]. Новый смысл порождается на основе парадоксальных притч, анекдотов, метафор, обладающих на основе снижающее — возрождающего характера юмора, создания значений, альтернативных имеющимся, через возникновения нового смысла, порождаемого значимыми отклонениями от нормативных структурных ожиданий, опосредованных игровой сущностью юмора, что в значительной степени зависит от формы, придаваемой содержанию.

В кризисной ситуации, обусловленной повышенной значимостью объекта для личности, когда мотивация становится слишком сильной, по сравнению с реальными возможностями субъекта, происходит снижение уровня адаптации. Напомним, что юмор, смех издревле практиковался в восточной психологии как средство восстановления внутреннего равновесия самурая, как противовес гнева и боли. При этом сильные эмоциональные состояния могут вызываться как биологическими факторами, так и социальными оценками, санкциями. Исследователями, изучающими механизмы адаптации к кризисным событиям, отмечаются следующие характерные тенденции: стремление иметь теорию события; стремление чувствовать контроль над событием, над процессом его преодоления, над собственной жизнью в целом; стремление к повышению самооценки (Дорожевец А. Н. и др.). Названные тенденции находятся в тесной взаимосвязи, и изменение одного параметра, взывает изменение других.

Гносеологическая специфика остроумия, его когнитивный диссонанс (существование отношения несоответствия между знаниями, представлениями, мнениями) ярко проявляется в таком приеме остроумия, как абсурд. Исследователи отмечают присущую абсурду интеллектуальную девальвацию, приводящую к исследованию «механизмов мышления и ревизии привычных представлений о мире» [12] (К. Пузын, 1958). В связи с проблемой рассмотрения интенций абсурда как средства преодоления когнитивных кризисов представляет значительный интерес мысль М. Минского (1980) о том, что остроумные шутки не являются такой уж смешной вещью, — они отражают стремление человека к разумности, достижение которой связано с подавлением абсурда. При этом М. Минский подчеркивает, что возникающий смех действует отвлекающе и удерживает мысль от дальнейшего продвижения по непродуктивному пути [13]. 

Подчеркивая когнитивную функцию абсурда, А. Камю пишет, что «чувство абсурда рождается не из простого рассмотрения единичного факта и не из отдельного впечатления, а высекается при сравнении наличного положения вещей с определенного рода действительностью, действия – с превосходящим его миром. По своей сути абсурд – это разлад. Он не сводится ни к одному из элементов сравнения. Он возникает из их столкновения» [14]. Также Л. Муньиз, выделяя аналогичную функцию абсурда, пишет, что сутью юмора является «открытие и устранение абсурда, блокирующего изучение мира… Юмориста можно назвать онтологическим магом спонтанности, раскрывающей новые и неожиданные возможности мира идей и значений» [15]. 

Анализ юмористических выражений и целых текстов полностью подтверждает наличие противоречия между кругом связей в первоначальном восприятии и осознанием новых связей и отношений в завершающем суждении. Это является важным положением для рассмотрения проблемы преодоления гносеологических кризисов. 

Рассмотрим действие механизма изменения смысла на конкретном материале. Дидактическим материалом являются остроумные выражения, отобранные из произведений мировой художественной литературы. В качестве эвристических задач используем достаточно известные задачи — головоломки.

Предварительный анализ показал, что механизм изменения смысла в приемах остроумия и механизм построения головоломок тождественны. Покажем это на примерах. Прием остроумия – «доведение до абсурда». Данный прием реализуется различными способами создания комического эффекта, среди которых речевая избыточность и софизм. Например, так, как это делал Г. К. Лихтенберг: «Утверждают, что во всей стране за последние 500 лет никто не умер от радости». Или же софизм (греч. sophistes – мудрец) рассуждение, кажущееся формально совершенно безупречным, но содержащее на самом деле ошибку, в результате чего конечный вывод оказывается абсурдным. 

Рассмотрим сходство интенций данного приема с задачами – головоломками как механизмом изменения смысла в процессе восприятия. В задаче: «Когда черной кошке проще всего пробраться в комнату?» речевую избыточность создает слово «черная», в словосочетании «черная кошка» приобретающее дополнительный ассоциативный смысл, являющийся избыточным и приводящим к абсурду в контексте рассматриваемой задачи. Данным приемом скрывается вполне очевидное при другой формулировке решение: «Когда дверь открыта». 

Исследователями также особо подчеркивается экзистенциальная функция детективов как формы задач в виде целого текста, приводящих на начальном этапе к возникновению гносеологического кризиса и как следствие его преодоления — обретение смысла в первоначальной ситуации полного абсурда (Н. Л. Мусхелишвили, Ю. А. Шрейдер, 1998). Решение головоломок подобного рода позволяет достичь катарсиса – обретения утраченного смысла происходящего [16]. Примером детской головоломки — детектива выступает следующая задача. Вдруг за стеной послышались аплодисменты. Они стихли после убийства, которое закончилось спасением. Объясните ситуацию. 

Рассмотрим некоторые интенции абсурда как средства преодоления когнитивных кризисов, проявляющихся в ряде головоломок. Часто в головоломках, являющихся при первом приближении абсурдными, необходимо использовать для решения более широкий контекст. Так, в этой задаче речь идет об убийстве моли и спасенных вещах. Рассмотрим пример с реализацией софизма, рассуждения, кажущегося формально совершенно безупречным. «Почему Робин Гуд грабил богатых?» Ответ: «Потому, что у бедных не было денег». В данной задаче реализован частный случай приема остроумия «доведение до абсурда» – софизм.

Экзистенциальное отношение к познавательной функции абсурда блестяще выразил А. Камю: «Перед тем, кто открыл абсурд, всегда возникает искушение написать нечто вроде учебника счастья». При этом считаем важным подчеркнуть, что абсурд необходим как средство преодоления когнитивных кризисов через распознавание и осознание непродуктивных путей решения задач. Юмор абсурда способствует также закреплению посредством отработки операциональной стороны аффективно-гносеологических механизмов мышления, продуктивных мыслительных процессов. Также абсурд способствует преодолению кризисов через обретение утраченного смысла происходящего и обретение неожиданных значений мира вещей и значений.

Изменение модально — оценочной направленности личности, также носящей характер преимущественно гносеологической природы, является предвидение последствий (возможных действий или бездействия), посредством проигрывания на лингвоюмористических моделях, принятия тех или иных решений и выборе оптимального решения в соответствии с заданными критериями управления. Всякий юмористический текст направлен на такое изменение состояний коммуникативной ситуации, которое вызовет у реципиента в процессе восприятия текста определенные интенции к выполнению социальных, ментальных или физических действий. В данном исследовании нас, прежде всего, интересуют действия ментальные, призванные вызывать изменения в состояниях информационных, когнитивных структур – в системе знаний реципиента. Данное положение целесообразно доказать путем анализа работы наиболее влиятельных терапевтов как профессионалов, разрешающих проблемы личности в ее наиболее крайних проявлениях, в отличие, например, от процесса образования. 

Свойство юмора производить эмоциональное отстранение описывалось исследователями со времен античности. Это отмечалось в трудах Аристотеля (юмор — есть ослабление напряжения), Квинтилиана (юмор — умственная разрядка, отдых, снятие напряженности). Сила юмора во многом основана на символичности. Г. В. Гегель утверждал, что в сочетании и переплетении материала, собранного из всех стран мира и областей действительности, юмор как бы возвращается назад к символическому, где смысл и облик также расходятся друг с другом. Созвучна этой мысли точка зрения М. М. Бахтина. «Смерть изнутри нельзя подсмотреть. Нельзя увидеть своего затылка не прибегая к помощи зеркал», — утверждает М. М. Бахтин, отстаивая первенство юмора, как зеркальных метафор в описании экзистенциальных ситуаций.

Юмор как средство изменения модально-оценочной направленности защитного характера рассматривал З. Фрейд: «Защитные процессы являются психическими регуляторами рефлекса бегства и преследуют цель предупредить возникновение неудовольствия. … Юмор может быть понят как высшая из защитных функций» [17]. Так в теории З. Фрейда подчеркивается, что разрядка, вызванная воздействием юмора, вызывает чувство удовлетворенности, хотя бы и временное, у участников конфликта и способствует разрешению проблем.

Юмор как позитивный аффект, формирующий адаптивную защиту, рассматривается в исследованиях А. Б. Суини, М. Дж. Мэй (A. B. Sweney, J. M. May). Считаем целесообразным отметить, что в созданном названными авторами тесте авторами тесте «Defense mechanism index» (DMI), выявляющем способы защиты личности, имеется всего шесть шкал защит: рационализация, компенсация, негативный аффект, перцептивная защита, аутизм. В качестве одной из основных, наряду с названными, выступает юмор.

Рассмотрим тактики и цели использования юмора некоторыми известными психологами и психотерапевтами для решения поставленной нами проблемы. Предварительный анализ показал, что таковыми являются А. Элис, Г. Гринвальд и У. О`Коннел. При этом следует отметить, что, несмотря на имеющиеся различия в тактиках и подходах, цель остается в пределах изменения модально-оценочной направленности личности средствами юмора. Средствами юмора обостряется наличное противоречие, присущее взглядам и/или поведению клиента: А. Эллис изменяет модально-оценочную направленность через несовместимость и преувеличение, которые в значительной степени присущи юмористическим текстам, например, в форме парадоксов, метафор, игры слов и т.д, в то время как Г. Гринвальд рассматривает юмор как благоприятную возможность игры с событиями, которые воспринимались клиентом как травмирующие. Наиболее последовательно выдержанной представляется концепция У. О`Коннела. Следует отметить, что автор определяет жизненную позицию, опосредованную восприятием через призму юмора, как критерий зрелости личности в естественной интенсивной терапии (natural high therapy). Так, на сеансах, проводимых У. О`Коннелом, привычные попытки клиентов уцепиться за вину и упадок духа ради бесполезного социального влияния (власти) вызывают реакцию шутливого испуга терапевта, ошибочные убеждения пациентов подвергаются юмористической пере- и недооценке, что приводит к изменению модально — оценочной направленности личности.

Представляется, что смысл использования юмора в психотерапии заключается в опровержении словом и делом лелеемой «реальности» клиентов. Обратим внимание, что психотерапевт относится с уважением к личности клиента и с юмором к болезненной и парадоксальной власти его актуального подавленного состояния. При этом происходит не только изменение модально — оценочной направленности личности по отношению к определенного рода ситуациям или событиям, но и изучение теории и практики самоконтроля, самосовершенствование и развитие аналогичных качеств у других людей.

Предвидение последствий, как возможных действий или бездействия, с нашей точки зрения, наиболее рельефно проявляется в «черном юморе», в сочетании смешного и ужасного (И. А. Бутенко,1996). Обратим внимание на функции черного юмора. Исследователи подчеркивают, что с его помощью мы переживаем миникатарсис и одновременно готовим себя к каким-то страшным событиям, переживаем вымышленные ужасы для того, чтобы не оплошать среди ужасов реальных. Постановка экзистенциальной проблемы – проблемы ответственности, необходимости проявлять волю, развивать собственные защитные механизмы. 

Для полноты освещения проблемы укажем еще на две функции черного юмора, служащие целям изменения модально-оценочной направленности личности по отношению к определенного рода ситуациям или событиям. Первая функция реализуется в том, что у детей и подростков рассказывание и прослушивание черного юмора – это своего рода испытание на смелость, на «пригодность» группе сверстников. Вторая функция заключается в том, что черный юмор дает возможность не только отвлечься от своих неприятностей, которые на фоне чужих кошмаров кажутся мелкими, не серьезными.

Проанализируем вторую группу оснований изменения модально -оценочной направленности, преимущественно аффективной природы:

 — возникновение эмоционального отстранения;

 — установочная регуляция поведения, основанная на способности юмора производить подъем эмоций, ослабление напряжения через придание юмористической формы содержанию.

Рассмотрим выделенные основания. О проблеме возникновения эмоционального напряжения писал Сенека в «Исследованиях о природе»: «Быть рабом самого себя – тяжелейшее рабство. Его легко впрочем, стряхнуть, если держать перед глазами свою природу и помнить, как мало остается тебе времени» [18]. 

«Грамматику» Палладу (IV в.) принадлежит изречение «Жизнь вся – лишь сцена и шутка. Так, или шутить научишься, скинув невзгоды с себя, или невзгоды терпи!» Впрочем, Л. Зигель совершенно справедливо подметил, что для индийской культуры не свойственно наличие оппозиции комическое – трагическое. Данное противопоставление зародилось в античной философии под влиянием греческих театральных традиций. Что может, по мнению исследователя, красноречиво свидетельствовать об искусственности данного противопоставления. Так, например, для индийской культуры более естественным является противопоставление понятий «смех» — «ужас». Страх компенсируется смехом, например, в творчестве поэта XI в. Гададхары: «Пусть ужасный владыка Шива избавит тебя от страха; он танцует великий апокалипсис и громко смеется. И тогда блеск его сверкающих зубов рассеивает тьму».

 «Итак, искусство юмора в том, чтобы заставить себя улыбаться в своих страданиях, пишет И. А. Ильин. – О, эта драгоценная улыбка отступающей боли, этот первый шаг к победе над тварью! Существует ли душевная боль, которая может противостоять тебе?» [19]. 

Биологизаторское направление изучает юмор как физиологическую реакцию организма на внешнюю среду. Физиологическая реакция организма рассматривается на основе адаптивной функции организма к изменениям, происходящим во внешней среде, что существенно для выживания индивида. Так, Ч. Дарвин, проследив за реакцией смеха в филогенезе, пришел к выводу, что юмор играет значительную роль в эволюционном процессе. В основе древних форм смеха лежит противоречие между жизнью и смертью. В наше время это противоречие трансформировалось в форму «черного юмора». Черный юмор возникает как жанр в XIX веке в виде стишков с говорящим название «гадости». Впоследствии черный юмор проникает и в серьезную литературу. Так, например, в настоящее время выпускается серия под название «Английский черный юмор». Классиком жанра считается Р. Даль (1916 — 1990), выдающейся мастер черного юмора, один из лучших рассказчиков нашего времени. Озлобленный эстетизм, воинствующая чистоплотность, нежная мизантропия превращают рассказы Даля в замечательное пособие «Как не надо себя вести», в исчерпывающее собрание полезных советов человека, не лишенного некоторой вредности. 

Заканчивая наше отступление – комментарий и возвращаясь к основной теме, отметим, что черный юмор является способом реагирования на зло и абсурдность жизни. В этом плане представляется обоснованной точка зрения исследователей, о том, что черный юмор обладает психотерапевтическим эффектом и вызывает смех там, где всякий другой способ описания пробудит лишь плач (Бутенко И. А., Жельвис В. И., Цветков А, Дубин С. Б., Лаврентьев А. И., Масленкова Н. А. и др.). Смеясь над пугающим, человек принижает значимость последнего и смотрит на страшное сверху вниз. Будем помнить, что использовать юмор в такого рода обстоятельствах способны далеко не все. Перед лицом опасности, реальной или мнимой угрозы люди могут впадать в отчаяние, ярость, апатию и лишь немногие способны отнестись к этому с юмором. Такое отношение свойственно личностям с сильным характером. Юмор таких личностей часто принимает форму самоиронии. Примером, подтверждающим правомерность нашей точки зрения, являются рассуждения Ю. Д. Воробей и Т. Н. Арутюнян, о том, что «смех над собой – высшая ступень комической оценки – доступен лишь тому, кто способен встать над собой, сделать еще один нравственный и интеллектуальный рывок – взглянуть на себя со стороны и увидеть как другого» [20]. Рассмотрим основания установочной регуляции поведения, основаной на способности юмора производить подъем эмоций, ослабление напряжения через придание юмористической формы содержанию. По выражению П. Флоренского «чувства наклоняют волю» [21]. 

М. Фуко [22] в курсе лекций в Колледж де Франс в 1982 году, опубликованных позже под названием «Герменевтика субъекта» видит в «направленности на самоцель Я», на обращение к себе в ходе реализации такой формы духовного опыта, которая заключается в разотождествлении взгляда на самого себя, на свое «Я» как «точку во всеобщей системе Вселенной, и «Я как разума», в установлении и поддержании максимального напряжения между ними, инструмент освобождения своего «Я». Мир, доступ к которому индивид получает благодаря этому внутреннему духовному движению, — это мир, где существует и сам человек. Ибо просто существовать и иметь доступ к бытию мира – разные ступени субъективной зрелости. Отстраняясь, человек видит, как расширяется контекст, в который он помещен, и он вновь овладевает таким миром. И нет никого основного очага сопротивления политической власти, как и любой другой системе власти, блокирующей свободную разумную волю человека, например, стереотипов, привычек, пороков, страстей, кроме отношения своего «Я» к самому себе».

Как совершенно справедливо подчеркивает И. Л. Варшавский, «наслаждение комической игрой, возникающей при столкновении добра и зла, мудрости и глупости, нового и старого, элиминирует страх перед реальными трудностями и препятствиями, вероятно потому, что диалектика жизни реализуется отнюдь не в какой-то стерильной гармонии, человек стремится увидеть противоречивость бытия в свете комического зрелища» [23]. Антропологическое стремление к игре, порождающее значительный эмоционально-эстетический резонанс в своём крайнем проявлении реализуется в форме катарсиса. Воздействие юмора на организм изучается медициной. Активно работает международная организация «Ассоциация прикладного и терапевтического юмора (Association for Applied and Therapeutic Humor (AATH).

  1. Berk на основе анализа многочисленных экспериментов выделяет факторы оптимизации психического состояния личности [24], такие как: снижение психического напряжения, уменьшение уровня стресса, снижение степени депрессивного состояния, снижение уровня беспокойства, уменьшение чувства одиночества и повышение самооценки. Среди факторов преимущественно психофизиологического характера R. Berk отмечает такие как: улучшение процесса функционирования мозга и дыхания, стимуляция кровообращения, расслабление мышц, снижение уровня гормонов стресса, улучшение работы иммунной системы, увеличение количества эндорфинов (гормонов «счастья»). Впрочем, следует отметить, что ряд исследователей отмечает наличие аналогичного набора факторов, возникающих после процесса просмотра релаксационных программ. Развитие биологического направления изучения юмора в значительной степени могло бы продвинуться вперед, если бы были разработаны соответствующие методы исследования. В настоящее время данные исследования производятся по стандартной схеме «стимул – реакция».

На сайт «Анекдоты из России», по словам его создателя и редактора в течение нескольких часов после падения башен — близнецов в Нью-Йорке пришло 42 текста по этой теме. Среди них был и такой анекдот.

Советский народ с чувством глубокого удовлетворения выражает искреннее соболезнование американскому народу.

Юмор как способ разрядки психического напряжения, основывается на том, что в возбужденном состоянии люди смеются больше и считают юмористические стимулы более смешными. Юмор увеличивает энергию при решении задач, способствует более позитивной оценке задачи, генерирует большее желание к решению сложных задач, хотя не всегда с большим успехом, как показывают работы исследователей биологизаторского направления.

Ю. Лотман подчеркивает: «Область рутинного поведения отличается тем, что индивид не выбирает его себе, а получает от общества, эпохи или своей психофизической конституции как нечто, не имеющее альтернативы. Знаковое поведение – всегда результат выбора и, следовательно, включает свободную активность субъекта поведения, выбор им языка своего отношения к обществу» [25]. 

Обратим внимание на объявления вечеров юмора в Париже в период первой эмигрантской волны. В подобного рода анонсах обычно говорилось: «Темы вечера: юмор, бодрость, преодоление будней, ежегодная перекличка «не падающих духом, несмотря на все» [26]. Выделение в данном тексте аффективной природы юмора через признание таких функций юмора как становление «бодрости духа» является вполне правомерным, с нашей точки зрения.

Для этой цели рассмотрим, как юмор активно внедрялся в практику многими выдающимися психотерапевтами. Так, юмор рассматривался З. Фрейдом как высшая защитная функция. При этом, определяя место шутки, каламбура в логике неврозов он писал, что следующий за ними смех разряжает напряженность, созданную социальными нормами. Более детальное описание сфер применения юмора при кризисных состояниях личности убедительно апробировано на практике М. Эриксоном. При этом составленный им перечень сфер применения юмора достаточно обширен. 1. Предложение решений проблем. 2. Помощь в познании себя. 3. Посев идей и повышение мотивации. 4. Контролирование терапевтических отношений. 5. Встроенные указания. 6. Снижение сопротивления. 7. Построение Эго. 8. Моделирование способа общения. 9. Напоминание субъектам об их собственных ресурсах. 10. Снятие у людей чувствительности к страхам.

Имеется целый комплекс специальных исследований, посвященных «Использованию юмора в систематической десенсибилизации с целью уменьшения страха» [27], в которых показана эффективность юмора при решении подобного рода проблем. 

При этом важно понимание юмора как символического целого, развивающегося по внутренним законам (Карасев Л. В., 1994). Благодаря своей независимости юмор может выступать в качестве особого регулятора поведения человека и его самооценки. Глубинное понимание действия механизма юмора в этом плане демонстрирует З. Фрейд, подчеркивая, что «шутка не главное, что создает юмор, она имеет ценность, только как репетиция, а главное – это намерение, которое осуществляет юмор, занимающийся то ли собственной особой, то ли другим человеком». 

Мы считаем, что главное – это понимание философской перспективы, которую дает юмор, являясь ценным освобождающим опытом на различных уровнях личности, и полностью разделяем точку зрения Э. Берна, что ценность юмора, с точки зрения выживания, состоит в том, чтобы доставить человеку шанс прожить свою жизнь с максимально возможной при данных обстоятельствах эффективностью. Таким образом, в качестве генетических свойств юмора, являющихся эффективными средством преодоления кризисных состояний личности, выступают: эмоциональное отстранение, ослабление напряжения, объективное восприятие ситуации. 

Юмор некоторые исследователи рассматривают как инструмент психогигиены. Специалисты относят юмор к средствам временной передышки от напряжения, проблем и конфликтов. Юмор не избавляет от них, но позволяет видеть их отвлеченно, отстраненно. Юмор особенно действенен, если направлен на самого себя. В книге «О чувстве юмора и остроумии» А. Н. Лук пишет: «Развитое чувство юмора бывает у душевно стойких людей. Но, с другой стороны, это чувство само становится источником душевной стойкости, помогает переносить удары судьбы, смягчает падение и неудачи» [28]. 

Функция юмора – обеспечить удовлетворительное самочувствие в неудовлетворительной ситуации: взглянуть на ситуацию и самого себя как бы со стороны; умение увидеть смешное в том, что смешным не назовешь. Это — средство поддержания психики в равновесном состоянии независимо от трудностей, которые приходится переживать человеку.

Убедительные существенные сведения для понимания полифункциональной сущности юмора накоплены в процессе анализа народных смеховых традиций функций дурака. «Дурак» интересен тем, что является «носителем особой жизненной формы, реальной и идеальной одновременно» [29], находясь на грани жизни и искусства. Дурацкая глупость «оказывается неофициальной мудростью, разоблачающей господствующую правду» [30, С. 5]. Дурак обычно имеет три смеховые функции: над дураком смеются; сам он тоже смеется; дурак служит зеркалом осмеяния окружающей действительности – зеркалом, в котором отражается дурацкие черты этой действительности [30, С. 27].

Функции дурака нашли яркое воплощение в ореоле многочисленных юмористических историй, связанных с психотерапевтической деятельностью М. Эриксона. Выдающегося клинициста отличало творческое, нестандартное восприятие проблем клиента. М. Эриксон дал основания думать о психотерапевте как о «мудром дураке», поскольку, как подчеркивают Гомез и О`Коннел, дураки обладают внутренней свободой потому, что «способны примерять противоречия и несут в себе живое ощущение чуда».

Следует отметить и такой важный факт: по мнению известных психотерапевтов Ф. Фарелли и Д. Брандсмы, юмор, например, в провокационной психотерапии играет центральную, решающую роль, он необходим и не является дополнением к настоящей работе [31, С. 212]. Авторами выделяются различные функции юмора. Считаем важным остановится на упоминании таких, как способность юмора смягчать и уравновешивать жесткие психологические уроки, которые необходимо пережить в процессе лечения; привлекать внимание пациента для того, чтобы внушение врача скорее было им усвоено работе [31, С. 135 — 136]. Анализ показывает, что также одной из важнейших функций изменения модально-оценочной направленности средствами юмора, по справедливому замечанию Ф. Фарелли и Д. Брандсмы, является способность юмора поддерживать уровень собственного внимания к проблемам клиента, а также сделать процесс лечения более переносимым и приятным.

Практическое основание гелозоического механизма юмора представлено в значительном количестве фактов бытия. Когнтитивно-аффективное основание юмора, реализуемое в гелозоическом механизме юмора, представлено в значительном количестве печатных изданий, имеющих весьма «говорящие» названия, как, например, работа Н. Г. Курганова «Письмовник, содержащий в себе Науку Российского языка со многим присовокуплением разного учебного и полезнозабавного чтения» (1809, 8 – е изд.; первое изд. в 1902). Аффективное основание гелозоического механизма юмора ярко представлено, например, в «Шуте-забавнике : Карманном сборнике карикатур, юмористических сцен, ин-тересных куплетов, веселых рассказов и уморительных шуток» Д. А. Казарова (1905). Об аффективной направленности данного сборника свидетельствуют такие определения как: интересные, веселые и уморительные шутки.

Выделенные нами в процессе теоретического осмысления проблемы группы понятий, описывающих изменение модально-оценочной направленности на основе когнитивно-аффективной природы юмора, как механизма оптимизации психофизиологического состояния личности, нашли отражение и в экспериментальном исследовании. Так, для изучения проблемы репрезентации основных механизмов юмора на уровне обыденного сознания нами использовалась методика «Завершение предложения» в варианте «Юмор – это …». В инструкции испытуемым предлагалось дать пять вариантов завершения данного предложения. В качестве дополнительного, для уточнения имевшейся в виду функции, в том или ином варианте завершенного предложения использовался метод беседы. В качестве типичных вариантов выделения функции юмора, реализуемой на основе механизма оптимизации психофизиологического состояния организма, испытуемыми были выделены такие, как: надежда на выживание; новый взгляд на повседневную озабоченность; способ ухода от забот; средство изменения настроения; лекарство против страха; средство продления жизни; легкий путь к здоровой и долгой жизни; громоотвод, который никогда не поздно поставить на свою крышу. 

Анализ показывает необходимость перехода на следующий уровень, предполагающий рассмотрение проблем социального функционирования юмора как нерасторжимости знаковости и социальности в юморе.

Целостность человеческого познания и бытия предполагает изучение взаимосвязи когнитивных и аффективных факторов в процессе жизнедеятельности личности. Невнимание к этой взаимосвязи порождает искажения в познании и, в целом, в духовном освоении мира и не позволяет достичь должной полноты и высокой эффективности. Новый подход к философии познания в числе основных вопросов предполагает обращение ко всему многообразию способов духовного освоения мира [32].

Когнитивно-аффективная природа юмора проявляется в том, что:

  • юмор – форма отражения объективного мира, порождение и вос-приятие юмора является интеллектуальной деятельностью, опосредующей динамическое восприятие действительности; юмор способствует оптимизации эмоционального состояния личности посредством эмоционального отстранения, при котором усиливается объективность восприятия; другими словами, процесс познания на основе юмора протекает через разрешение противоречий и опосредуется интеллектуальной активностью, юмор является интеллектуальным чувст-вом, опосредованным взаимопроникновением когнитивных и аффективных компонентов; 
  • остроумие — неотъемлемое качество процесса творчества и особенностей мышления творческих личностей, опосредуемых интеллектуальной активностью; юмор проявляется как отождествление двух и более элементов, которые одновременно исключают друг друга, что вызывает активное самостоятельное развитие процесса мышления; юмор как род интеллектуальной игры способствует приобретению нового опыта и научению посредством того, что является основой интеллектуальной реакции удовольствия, на основе наличия особых физиологических компонентов, является самоподкрепляющимся процессом, тем самым, выступая и важнейшей образовательной категорией.

 

Библиографический список

 

  1. Полибий. Всеобщая история в сорока книгах. М., 1985.
  2. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. (1884 – 1888). М. : Московское книгоиздательство, 1910. С. 15.
  3. Цит по: Пивоев, В. М. Ирония как феномен культуры. Петрозаводск: ПетрГу, 2000. С. 89 – 91.
  4. Фрейд З. Художник и фантазирование: Пер. с нем. М.: Республика, 1995. – С. 283.
  5. Гегель Г. В. Ф. Эстетика. М.: Мысль, 1978. С. 580.
  6. Лихачев, Д. С. Смех в Древней Руси. Л.: Наука, 1984. С. 77.
  7. Аверенцев С. Бахтин, смех, христианская культура. М. М. Бахтин как философ. М.: Наука, 1992. С. 8 – 17. С. 10.
  8. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления /Пер. с нем. М.: Республика, 1993. С. 268.
  9. Серен Кьекегор. Жизнь. Философия. Христианство / Сост. и пер. с англ. И. Басс. СПб. : Дмитрий Буланин, 2004. – С. 9.
  10.  Маринов Б. Проблемы безопасности в горах. http://hibaratxt.narod.ru/alpin/marinov/index08/html — 12.04.2014.
  11.  Леонтьев Д.А., Мазур Е.С., Шапиро А.З. Психика и здоровье. Позитивная психотерапия Носсрата Пезешкиана // Психологический журнал. – 1991. — № 5. – С. 108.
  12.  Цитир. по Дземидок Б. О комическом: Пер. с польск. М: Прогресс, 1974. С. 174.
  13.  Минский М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII. М., Прогресс, 1988. С. 281 – 309.
  14.  Камю А. Изнанка и лицо: Соч. М., 1998. С. 131.
  15.  Муньиз Л. Проблема юмора в образовании // СОЦИС. 1996. № 5. С. 84.
  16.  Мусхелишвили Н.Л., Ю.А. Шрейдер Ю.А. Понимаю, ибо абсурдно. К эвристике абсурда // Человек. 1998. № 6. С. 22 – 36. 
  17.  Фрейд З. «Я» и «Оно». Тблилиси, 1991. С. 401.
  18.  Сенека. Исследование о природе. Кн. III (VII), 17. Философские трактаты. Пер. с лат. СПб.: Изд-во Алетейа, 2001.
  19.  Ильин И.А. Собр. соч.: В 10 т. М., 1994. Т. 3. С. 180.
  20.  Воробей Ю. Д., Арутюнян Т. Н. Смех как социокультурная характеристика человека // Роль государства в формировании современного общества. – М., 1998. – С. 42.
  21. Флоренский П. А. Анализ пространства и времени в художественно-изобразительных произведениях. М.: Прогресс, 1993. С. 169.
  22.  Фуко М. Герменевтика субъекта / Социо-логос. М., 1991. Вып. 1. С. 298 – 308.
  23.  Цит. по Пивоев, В. М. Ирония как феномен культуры. Петрозаводск: ПетрГу, 2000. С.89 – 90.
  24.  Berk R. The active ingridiets in humor: psychophysiological benefits and risks for older adults // Educational Gerontology. – Apr2001. — Vol. 27. – Issue ¾ — p. 326 – 327.
  25.  Ковельман. Риторика в тени пирамид. Массовое сознание римского Египта. М., 1986. С. 156.
  26. Спиридонова Л. Бессмертие смеха. Комическое в литературе русского зарубежья». М.: «Наследие», 1999. С. 38.
  27. Ventrs W. Larry, Hidbee Garrett, Murdock Susan A. Using Humor in systematic desensitization to reduce fear // J. Gen. Psychology. 2001. 128. № 2. C. 241 – 253.
  28.  Лук, А. Н. О чувстве юмора и остроумии. М., 1968. 191 с.
  29.  Бахтин М. Творчество Фрасуа Рабле… С. 297.
  30.  Бахтин М. Собрание соч. т. 5. 
  31.  Фарелли Ф., Брандсма Д. Провокационная терапия: Пер. с англ. – Екатеринбург, 1996. – 216 с. 
  32. Мусийчук М.В., Мусийчук С.В., Макарова А.К. Когнитивно-аффективные основания юмора как эффективное средство формирования мировоззрения в процессе образования //Научно-методический электронный журнал Концепт. 2015. Т. 3. С. 31-35.
  33. Мусийчук М.В. Философско-методолгический анализ комического как специфика когнитивных механизмов. В сборнике: Хумор и сатира в координатите на XXI век Сборник от научни статии. Редактор-съставител М.Н. Капрусова. 2016. С. 56-62.

 

Белый пушистый нацизм: юмор как стратегическое орудие молодежного националистического дискурса 

УДК 81’27

М. Б. Ворошилова 

Уральский государственный педагогический университет, 

г. Екатеринбург, Россия

 Аннотация. В статье раскрываются нюансы воплощения экстремистских идей в жанре граффити, интерпретируемое автором как креолизованный текст. Также в статье представлен подробный анализ приемов одного из популярных авторов граффити (обыгрывание многозначности и омонимии слов, использование прецедентных образов, связанных с детьми и подростками, использование символики современного молодежного националистического дискурса).

Abstract: The article reveals the nuances of the embodiment of extremist ideas in the genre of graffiti that is interpreted by the author as creolized text. The article also provides a detailed analysis of the methods of one of the most popular authors of graffiti (play on the ambiguity of homonyms and words, the use of case images related to children and adolescents, the use of the symbols of modern youth nationalist discourse).

Ключевые слова: юмор, экстремистский дискурс, граффити, субкультура, «Умка».

Key words: humor, extremist discourse, graffiti subculture, «Umka».

 

Работа выполнена в рамках гранта Российского научного фонда (проект № 16-18-02102).

 

В одной из наших предыдущих статей мы уже писали, что самым действенным стратегическим «орудием» современного молодежного националистического дискурса является смех, юмор, ключевыми функциями которых являются деструктивные и отчуждающие, «направленные на разрушение социальных связей в обществе и формирование новых, основанных на антогонизме, направленные на разрушение новых ценностей и отказ от представлений наших предков, направленных на формирование новых социальных групп и уничтожение противников» [подр: Димке, Боярских 2001]. 

Действительно, современное информационное пространство перегружено карикатурами, демотиваторами, юмористическими видеороликами и комиксами, граффити и песнями, построенными по правилам смеховой культуры, но направленными на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды и вербовку молодых ребят в ряды современных экстремистских организаций. А обусловлено это тем, что юмористические жанры близки и понятны молодежи, ведь, как отмечают исследователи, именно юмор является ведущим способом восприятия и освоения окружающего мира юными умами. 

С другой стороны, юмористические формы зачастую используются как некое орудие защиты от правосудия, ведь мы вынуждены вновь и вновь констатировать, что современная практика судебной лингвистической экспертизы (в том числе, по делам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды) не дает необходимой «свободы» и инструментария для полноценного анализа таких текстов, что и обусловливает необходимость комплексного, междисциплинарного подхода для оценки юмора в современном молодежном националистическом дискурсе и детальной инвентаризации его стратегий и тактик, приемов и образов. 

В рамках настоящей статьи мы хотели бы предложить результаты анализа такого нового для русской культуры, но от этого не менее востребованного жанра, как граффити. В настоящее время предпринят целый ряд попыток определить и описать граффити в рамках культурологии, социологии, психологии, этнографии, фольклористики и собственно лингвистики, во всех определениях можно выделить два отличительных признака граффити – во-первых, это рисунок или надпись, а зачастую и рисунок и надпись, во-вторых, выполненные на поверхности, которая для этого не предназначена. Да и в «Большом толковом словаре русского языка» граффити определяется как «надписи на стенах зданий, сделанные от руки» [Кузнецов URL]. 

Также большинство исследователей признают субкультурную отнесенность данного жанра и тот факт, что зачастую граффити связаны с «оппозиционной» субкультурой: они могут служить неким «индикатором» политической активности, а нередко являются и средством выражения политической позиции, и особенно популярны среди группировок, исключенных из установленной политической системы, например националистических, экстремистских.

При выборе методики исследования необходимо уточнить, что мы рассматриваем граффити как креолизованный текст, «обладающий сложной формой, то есть основанный на сочетании единиц двух и более различных семиотических систем, которые вступают в отношения взаимосвязи, взаимодополнения, взаимовлияния, что обуславливает необходимость многоканального восприятия текста, а значит и комплексное воздействие на адресата» [Подр. см.: Ворошилова 2013]. 

Основными элементами креолизованного текста граффити являются визуальные и вербальные символы, зачастую именно визуальные элементы преобладают и выполняют ведущую функцию, нередко они выступают своеобразными «дубликатами» вербальному уровню, поэтому считаем необходимым при анализе текста граффити учитывать все его элементы в их взаимосвязи, следовательно, в данном случае целесообразно использовать междисциплинарный подход. 

Основным материалом для нас послужили граффити «звезды правого стрит-арта», известного в широких кругах художника «Умка», администратора крупнейшего сообщества граффитистов из числа радикальных националистов SAWB, основной целью творчества которого является пропаганда запрещенной в России идеологии национализма. 

Традиционный жанр граффити, воспринимаемый зачастую как «надпись на заборе», сложно отнести к юмористическому жанру, это скорее лозунг, нежели шутка, действительно, граффити прекрасный и действенный инструмент агитации. Но Умке удалось соединить в этом жанре черты пропагандистского и юмористического творчества. Само его имя построено на языковой игре: белый мишка как борец за белую расу. И именно игра становится основой его уличных творений. 

Ведущим приемом в творчестве Умки является обыгрывание многозначности и омонимии русских слов, именно этот прием он использует при выборе псевдонима: мультяшный добрый мишка волей случая или с легкой руки автора становится орудием пропаганды. 

Известное граффити 2013 года «Весна красна» (в качестве названия граффити здесь и далее мы используем его основной вербальный компонент) также построено на обыгрывании многозначности: где на вербальном уровне используется традиционное понимание этой фразы, и красна – значит красива, но на визуальном уровне красна – связывается с цветом крови: основными визуальными образами становятся кровь и нож, воткнутый в глаз человека «кавказской внешности». Таким образом, безобидная и даже добрая фраза становится своеобразным скрытым призывом, который реализуется с помощью приема визуализации программы действия. 

Годом ранее автор создал граффити «Миф о русской терпимости», где центральным визуальным образом стал логотип стирального порошка «Миф». Таким образом, автору удалось, с одной стороны, заявить о том, что русской терпимости не существует, это лишь миф, то есть «оторванное от действительности изложение каких-л. событий, фактов, основанное на их некритическом, ошибочном истолковании» [Кузнецов URL], а с другой стороны, еще раз сказать о чистоте расы, о пресловутой «белизне». 

Считаем важным отметить и тот факт, что автор в подавляющем большинстве своих творений использует мультяшные, детские образы: это любимый всеми Умка, Дед Мороз, печка и умывальник. Даже рекламный образ порошка «Миф» отсылает нас к образу страшного «Великого Умывальника, Знаменитого Мойдодыра, Умывальников Начальника и мочалок Командира!». 

Остальные же используемые Умкой прецедентные рекламные образы также связаны с детьми и подростками. Например, на граффити «Не тормози. Сникерсни» милый белый медвежонок на катке давит три фигуры в черных чадрах. Сочетание повелительной формы глагола и визуальной программы действий становится залогом успешности и эффективности призыва, заложенного автором в основу своего творения. 

Интересны и примеры визуальной многозначности, которую также легко обыгрывает автор. Например, центральным образом граффити «Добавленное время» становится широко известный в националистических кругах числовой символ 14:88, только изображен он как время на электронных часах. 

Отметим, что Умка открыто и активно использует «излюбленную» символику современного молодежного националистического дискурса: и самыми частотными в его творчестве стали уже упомянутый 14:88 и кельтский крест (с 80-х годов XX века кельтский крест используется в качестве символа неонацизма и национал-социалистических скинхедов). 

Таким образом, прецедентные феномены «из детства» и юмористические технологии используются не только для привлечения внимания, но и для манипулирования, внушения, пропаганды. Легкий и юмористический тон творений Умки подкупает, подкупает и мимишный мишка, но именно это и страшно, страшно, что мы улыбаемся националистическим идеям, мы перестаем их бояться, а значит и защищаться от них. Значит, орудие Умки действенно, юмор как всегда берет вверх. 

Библиографический список

  1. Большой толковый словарь русского языка. / Гл. ред. С. А. Кузнецов. – СПб. : Норинт, 2014. URL: http://www.gramota.ru/slovari/dic/?word
    =граффити&all=x     (дата обращения 17.03.2016).
  2. Ворошилова М. Б. Политический креолизованный текст: ключи к прочте-нию : монография. Урал. гос. пед. ун-т. – Екатеринбург, 2013. – 194 С.
  3. Димке Д., Боярских Е. Иркутские граффити война на стенах. – Иркутск, 2001.

О понятийном аппарате гелотологии

УДК 81-13

О.В. Гневэк

Магнитогорский государственный технический университет им. Г.И. Носова, Институт гуманитарного образования. г. Магнитогорск, Россия

Аннотация. В статье анализируется философско-эстетическое понятие «комическое», проявляющееся в форме осмеяния исторически обусловленного (полного или частичного) несоответствия данного социального явления, деятельности, поведения людей, их нравов и обычаев объективному ходу вещей и эстетическому идеалу прогрессивных человеческих сил. 

Размышляя о характере взаимоотношений центральных понятийных единиц гелотологии, автор приходит к следующим выводам. Комическое, являясь философско-эстетической категорией, связано с выявлением специфики объекта осмеяния. Способы осмеяния создаются субъектом, специфика которых раскрывается в дефинициях «юмор», «ирония», «сатира». Каждый из способов смеховой деятельности субъекта имеет свои особенности, обусловленные скрытостью или открытостью насмешки, содержанием проецируемых отношений к объекту осмеяния, различной долей участия интеллекта и аффекта. Очевидно, что каждое из понятий – юмор, ирония, сатира – служит для обозначения способности, специфики деятельности, особенностей полученного результата смеховой деятельности, т.е. выступает самостоятельной научной категорией. Категория комического вступает во взаимодействие с категориями юмора, иронии, сатиры для определения содержания субъектно-объектных отношений. Очевидно, что подобные отношения не могут быть родовидовыми, они могут быть только паритетными, равнозначными, категориальными. 

При признании паритетности отношений между означенными категориями целесообразно категорию комического квалифицировать как выработанный смеховой культурой особый способ получения новых знаний о мире посредством выявления противоречивости идей, смыслов, понятий, воспринимаемых носителями конкретных языков как общепризнанные и непротиворечивые. При таком понимании ирония, юмор, сатира будут выступать приемами комического, сущность которого отражает порождаемый им смех.

Ключевые слова: гелотология, юмор, ирония, сатира, комическое, осмеяние.

Abstract: the article analyzes the philosophical and esteticheskie the concept of «comic», manifested in the form of derision has historically caused (full or partial) mismatch of the social phenomena, activity, behavior of people, their manners and customs, the objective course of things and the aesthetic ideal of progressive human forces. 

Reflecting on the nature of the relationship of the Central conceptual units gelotology, the author comes to the following conclusions. Comic, as a philosophical and aesthetic category associated with the identification of the specificity of the object of derision. Methods of derision created by the subject, the specifics of which are revealed in the definitions of «humor», «irony», «satire». Each of the methods humorous activities of the subject has its own peculiarities due to the secrecy or openness of ridicule, the content of the projected relations to the object of derision, various shares intelligence and passion. It is obvious that each of the notions of humor, irony, satire – is used to denote ability, specific activity, characteristics of the result humorous activities, i.e. acting as an independent scientific category. Category comic interacts with the categories of humor, irony, and satire to the determination of subject-object relations. It is obvious that such relations cannot be rodbegbie, they can only be equal, equal, categorical. The recognition of the parity of relations between the aforesaid categories appropriate category comic.

The recognition of the parity of relations between the aforesaid categories, the category appropriate to qualify the comic as humorous culture developed a special way of acquiring new knowledge about the world by identifying contradictory ideas, meanings, concepts, perceived by speakers of specific languages as recognized and consistent. With this understanding irony, humor, satire will be performing the techniques of the comic, the essence of which reflects they generated laughter.

Key words: gelotology, humor, irony, satire, comic, ridicule.

 

Выделение гелотологии не только как науки о роли смеха в сохранении здоровья человека, но и в широком понимании науки о смехе заставляет задуматься о содержании используемого понятийного аппарата. 

Философско-эстетическое осмысление смеховой культуры привело к формированию довольно мощного понятийного аппарата, компрессирующего достижения в данном направлении. Сущность смеха раскрывается в целом комплексе научных категорий и понятий: комическое, юмор, ирония, сатира, сарказм, сардонический смех, гомерический смех, насмешка и т.п. При этом сами термины употребляются обычно в родовидовом соотношении. 

Так, в большинстве исследований утверждается, что к разряду философско-эстетических категорий относится понятие «комическое», проявляющееся в форме осмеяния исторически обусловленного (полного или частичного) несоответствия данного социального явления, деятельности, поведения людей, их нравов и обычаев объективному ходу вещей и эстетическому идеалу прогрессивных человеческих сил. Комическое по своему происхождению, сущности и эстетической функции носит социальный характер. Его истоки коренятся в объективных противоречиях общественной жизни. Комическое может проявляться по-разному: в несоответствии нового и старого, содержания и формы, цели и средства, действий и обстоятельств, реальной сущности человека и его мнения о себе. Формами проявления комического признаются юмор, ирония, сатира, фарс, бурлеск, гротеск и т.п.

В данном определении в снятом виде содержится понимание природы комического, заложенное в популярных в науке теориях: 

— теории отрицательного свойства объекта осмеяния, согласно которой смех возникает при осознании превосходства субъекта над комическим объектом (Аристотель, Гоббс, Уберхорст); 

— теории деградации, рассматривающей смех как нравственную оценку косного, отжившего (Бен, Стерн, Бергсон); 

— теории контраста, где смех трактуется как реакция на контраст, диссонанс явлений одного порядка (Локк, Кант, Липпс, Жан-Поль Рихтер);

— теории противоречия, согласно которой комическое есть объединение противоречивых сущностей (Шопенгауэр, Гегель, Фишер, Чернышевский); и, наконец, 

— теории отклонения от нормы, выразившей наиболее общую идею эстетических теорий комического о том, что смешное возникает при восприятии явления, не соответствующего норме (Обуэ, Кросс, Дземидок).

Общепринятая трактовка комического, на первый взгляд, действительно устанавливает субординационные отношения между понятиями, раскрывающими сущность смеховой культуры. Однако более пристальное изучение обнаруживает, что смех может вызываться собственно физиологическими причинами: испытываемым удовольствием, ощущением комфорта, уюта, — а значит, лишен того социального своеобразия, которое описывается как главная отличительная черта комического. Кроме того, категория комического ориентирует исследователя на изучение объекта осмеяния, сам же «насмешник» выведен из зоны научного анализа. Это обстоятельство, наверное, особенно остро ощущали такие исследователи смеховой культуры, как В.Я. Пропп, М.М. Бахтин, Л.В. Карасев, намеренно отказавшиеся от понятия «комическое» и заменившие его понятием «смех».

Согласно В.Я. Проппу, всё, что связано с жизнью – солнце, свет, плодородие, растения, животные, рождение – связано в мифологическом мышлении со смехом, магическим средством создания жизни. По В.Я. Проппу, древнейший смех как проявление полноты жизни, как радостное ощущение облегчения, радость торжества даже при переходе от смерти к жизни («новое рождение») двойственен по своей природе, где ритуальное легко переходит в психофизиологическое и наоборот [1].

Для М.М. Бахтина «смех – форма крупного плана, он необычайно приближает предмет, разрушает всякую созданную пиететом или страхом дистанцию и даль (высоту) предмета; в далевом образе мир не может быть смешон. Поэтому смех – предпосылка реализма: он втягивает предмет в зону современности и фамильярности, где его можно ощупать руками, разложить, проникнуть в его нутро, исследовать» [2; 514].

М.М. Бахтин рассматривает ритуальный смех с онтологической точки зрения («непереработанная и не рационализированная официальным сознанием основа мира» [2; 519]), в котором возможно всё: любые изменения и преобразования, поскольку смех лишен оглядки на авторитеты, равно как стремления к законченности или трафаретности, устойчивости. Включенный в «бытие — в- мире», «жизненный мир» (М. Хайдегерр), он может быть только универсальным («он направлен на все и на всех» [2; 303] и амбивалентным («он веселый, ликующий и – одновременно – насмешливый, высмеивающий, он отрицает и утверждает, и хоронит, и возрождает» [2; 303]. 

Определив онтологический статус смеха, М.М. Бахтин определяет и его гносеологические основы. Выявление противоречий в окружающей действительности или в способах присвоения этой действительности в смеховой культуре – это процесс формирования нового подхода к мировоззренческим основам человеческой жизни, это рождение новых горизонтов познания; причем высокая аффектация самого процесса выявления противоречивости бытия является гарантом, условием рождения нового отношения, нового уровня осознавания конкретных явлений. Именно в этом смысле амбивалентный смех, отрицая, возрождает и обновляет. Таким образом, по логике ученого, смех является способом преодоления противоречий в процессе присвоения и понимания окружающего мира, способом преодоления противоречий между общественным способом познания мира и индивидуальной формой присвоения получаемых знаний.

Свое понимание сущности смеховой культуры М.М. Бахтин формулирует в концепции гротескного реализма. По мнению ученого, именно гротеск как первоначальная форма смеховой народной культуры выработал в первом приближении все свойства комического: универсальность как метод познания мира, амбивалентность как фиксацию противоречивого устройства бытия, утопичность как веру в преодоление противоречивости познания и бытия, миросозерцательность как направленность познания средствами комического на всю окружающую действительность, глубину как наличие многообразных способов осмысления мира средствами комического. Это открытие он делает на основе творческого переосмысления положений Конрада Бурдаха, сформулированных в книге «Реформация, Ренессанс, Гуманизм». В изложении самого Бахтина К. Бурдах в своей книге показывает, «как …идея – образ возрождения (в самых разных вариациях), зародившаяся первоначально в древнейшем мифологическом мышлении восточных и античных народов, продолжала жить и развиваться на протяжении всего средневековья. Сохранялась она и в церковном культе (в литургии, в обряде крещения и др.), но здесь она находилась в состоянии догматического окостенения. Со времени религиозного подъема XII века (Иоахим из Фиора, Франциск из Ассизи, спиритуалы) эта образная идея оживает, проникает в более широкие круги народа, окрашивается чисто человеческими эмоциями, пробуждает поэтическое и художественное воображение, становится выражением нарастающей жажды возрождения и обновления в чисто земной, мирской сфере, то есть сфере политической, социальной и художественной жизни» [2; 350]. 

По подобной модели, по мнению М.М. Бахтина, осуществлялось зарождение и развитие смеховой народной культуры (в частности, гротеска), изначально возникшей как эмоционально окрашенная и амбивалентная, а затем, по мере «взросления» — превращающейся в утопическую, миросозерцательную, глубинную. 

Основные положения теории формирования и развития смеховой культуры М.М. Бахтина подтверждаются данными современных философских исследований. Именно в ряде философских работ доказывается (Я.Э. Голосовкер, А.Ф. Косарев, А.Ф. Лосев и др.), что способом фиксации идеи бессмертия и становится гротеск.

Идея бессмертия стала основой не только тотемистического мировосприятия. Она стала основой формирования и развития смеховой культуры как специальной лаборатории человечества, осваивающей нестандартные способы познания мира и его присвоения. Смех над бедой, невзгодами, смертью по своей сути является признанием бессмертности человеческого духа, связанного со всеми сторонами человеческого бытия. Смех над окружающим миром – это осознание его противоречивости и поиск новых способов ее преодоления. Смех над собой — это попытка самосовершенствования наличного интеллектуально-чувственного опыта, обогащающая в конечном итоге все человечество. Смех – это параллельно существующий мир, постоянно проверяющий на прочность мир реальный, преобразующий в нем всё, что с точки зрения смеющегося представляется неправильным, недолжным. Именно в подобном ключе природу смеха исследует Л.В.Карасев, отказавшийся от общепринятого отождествления понятий «комическое» и «смех».

Само отождествление, по Л.В. Карасеву, существенно сужает рамки изучения смеховой культуры, поскольку заставляет любого ученого замыкаться в строго определенных оппозициях: комическое –трагическое, комическое – прекрасное, комическое – злое, комическое – доброе, комическое – сакральное и т.п. По мнению ученого, все сложившиеся оппозиции лишают смех его гносеологической уникальности: «Смех требует себе в оппоненты чего-то столь же многозначного, умственного, парадоксального, как и он сам» [3; 14]. Онтологическая значимость смеха по Л.В. Карасеву заключается в том, что смех «переворачивает привычные отношения человека и мира. …Алогичный, противоречивый, способный соединиться с любым движением души, смех нацелен на будущее и немыслим без него. … Смех не только предполагает будущее, смех пред-вещает его» [4; 71].

В ментальной культуре русского народа смех в значении «веселье» не только характеризуется как праздное времяпрепровождение, но и рассматривается как заслуженная конкретным человеком эмоционально комфортная возможность пересмотреть наличный жизненный опыт с точки зрения новых для него возможностей осмысления бытия.

Итак, понятие «смех», используемое для фиксации состояния психологически комфортного осмысления жизни, шире понятия «комическое».

Общепринятое понимание философско-эстетической категории комическое связано с определением специфики объекта насмешки и абсолютно не связано с выявлением особенностей субъекта осмеяния. В этой связи довольно сложно рассматривать понятие комического как родовое по отношению к другим терминологическим единицам, используемым в различных теориях смеха. С разнообразными характеристиками субъекта насмешки тесно связаны понятия юмор, остроумие, ирония, сатира.

В современной философии и эстетике под юмором понимается особый способ переживания противоречивости явлений, соединяющий серьезное и смешное и характеризующийся преобладанием позитивного момента в смешном [5]. Логику формирования предлагаемого понимания в определенной степени позволяют восстановить данные филологических словарей.

В «Историко-этимологическом словаре современного русского языка» П.Я. Черных сообщается, что слово юмор и однокоренные ему лексемы юморист, юмористический появляются в широком употреблении носителей русского языка во второй половине XIX в. (Сорокин, Кюхельбекер, позже – Рахманинов, Ушаков). В XVIII в. лексема юмор также использовалась в русском языке, но не в значении «чувство смешного, умение чувствовать и подмечать смешное, добродушно-насмешливое отношение к чему-либо; изображение каких-либо сторон и явлений жизни в комическом, смешном виде», а в значении «настроение, расположение духа». Во всех известных значениях данное слово заимствовано из английского языка в XVII в. В свою очередь, английская лексема заимствована из французского, где использовалась не только в значении «нрав, настроение», но и в значении «жидкость, влага». Установление ассоциативной связи между значениями «настроение» и «влага» осуществлялось через метафорический лексико-семантический вариант: жизненные соки в организме, с которыми в Средние века усматривались прямые отношения с характером, темпераментом человека. На английской почве французское слово получило значение «склонность к насмешке, осмеянию» и в такой трактовке перекочевало в русский язык [6; 459]. 

Близкое понимание значения понятия юмор предлагается в «Толковом словаре» В.И. Даля [7; 667]. Здесь юмор определяется как «веселая, острая, шутливая складка ума, умеющая подмечать и резко, но безобидно выставлять странности нравов и обычаев». Под складкой ума ученый подразумевает «образ, род, вид, ход мыслей, или способ разуметь и объяснять» [7; т.2; 147]. Юмор охарактеризован как «умение заметить и передать то, что смешно» в «Комплексном словаре русского языка» [9; 1224], в «Новом словаре русского языка. Толково-словообразовательном» под юмором понимается «1.Добродушный смех, незлобливая насмешка, отношение к чему-либо, проникнутому таким настроением. 2. Прием произведения литературы и искусства, основанный на изображении чего-либо в комическом, смешном виде, совокупность художественных произведений, проникнутых таким отношением к действительности» [9; 1071].

Анализ имеющихся определений юмора позволяет утверждать, что различные авторы, квалифицируя субъект осмеяния, выявляют либо особенности осмеяния как процесса, либо особенности субъекта, обладающего способностями к осмеянию, либо характеризуют специфику продукта, возникающего в результате осмеяния. Другими словами, в рамках различных дефиниций о юморе рассуждают и как о способности, и как о процессе, и как о продукте.

Ряд определений юмора направлен на выявление специфических проявлений способности субъекта к осмеянию. Так в «Словаре русского языка» С.И. Ожегова содержание анализируемого понятия сводится «к беззлобно — насмешливому отношению к чему-либо [10; 838]. Любое отношение или оценка, находясь в зоне осознанных ценностных ориентаций конкретной личности, составляет и часть ментальной культуры человека, и часть его интеллектуально-чувственных способностей, лежащих в основе познания и освоения окружающей действительности и себя самого. В этой связи беззлобно-насмешливое отношение связывается с оценкой юмора как способности субъекта осмеяния. 

В «Большом толковом словаре» обозначенная способность характеризуется не только как «проникнутое шутливым, добродушно-насмешливым настроением отношение к кому- или чему-либо», но и более определенно: «Умение подметить смешную сторону кого- чего-либо и представить, показать ее в незлобливо-насмешливом виде» [11; 1529]. 

Особое внимание юмору как специфической человеческой способности уделяет С.Л. Рубинштейн, устанавливающий тесную взаимосвязь между объектом и субъектом осмеяния: «Юмор предполагает, что за смешным, за вызывающими смех недостатками чувствуется что-то положительное, привлекательное» [12; 577]. 

Из определений юмора и иронии, предложенных А. Шопенгауэром, также логически прозрачно выводятся особенности этих феноменов как человеческой способности. По мнению ученого, юмор и ирония являются самыми сложными формами смешного: «Если шутка прячется за серьезное, то получается ирония», а юмор – это «серьезное, спрятанное за шуткой» [13; т.2; 96]. На практике это означает, что человек, владеющий чувством юмора, обладает достаточно большим и глубоким опытом интеллектуально-чувственного осмысления мира и основными способами его применения в историческом настоящем. С этих позиций становится понятным, почему ирония и юмор признаются Шопенгауэром самым «высоким» смешным: по природе своей они связаны с возвышенным и глубоким пониманием жизни.

Чувство юмора как одно из разновидностей чувства прекрасного, в котором насмешка сплетается с уважением и любовью, характеризует Т. Липпс [14]. Правда, ученый выделяет три разновидности юмора как способности. «Оптимистический» юмор связан с любовью и уважением, сопровождающим насмешку, в отличие от двух других его видов: сатиры и иронии. Сатира отличается тем, что ней великое и хорошее побеждает смешное и отвратительное, срывая с них маски. Ирония, в которой смешное в своем развитии приводит самое себя к абсурду, показывает тем самым, что она, порождаемая рассудком, преклоняется перед разумом.

Очевидно, что Т. Липпс расширяет рамки юмора как способности, полагая, что в нем незлобливо-насмешливое отношение может меняться на презрительно-оценочное при условии, если объект насмешки обладает противоречиями, объективно и общественно признанными. При этом границы между понятиями юмор, сатира, ирония практически размываются.

В целом, юмор в статусе способности оценивается как творчество, в основе которого лежит богатый интеллектуальный и чувственный опыт, помноженный на высокий нравственный потенциал личности.

Более основательно изучены особенности юмора как процесса, на базе которых становится возможным выявить общий механизм его протекания.

По мнению В.Я. Проппа, юмор — процесс протекает как вербальное снятие осознаваемого противоречия, лежащего не в объекте смеха и не в субъекте его, а в некотором их взаимоотношении: «Противоречие, вызывающее смех, есть противоречие между чем-то, что, с одной стороны, кроется в смеющемся субъекте, в человеке, который смеется, и, с другой стороны, тем, что ему противостоит, открывается в окружающем его мире, предметом его смеха [1; 164-165]. Осознание и выявление противоречия происходит при двух условиях: «…первое условие комизма и вызываемого им смеха будет состоять в том, что у смеющегося имеются некоторые представления о должном, моральном, правильном…Второе условие для возникновения смеха есть наблюдение, что в окружающем нас мире есть нечто, что противоречит этому заложенному в нас инстинкту должного, не соответствует ему» [1; 165]. 

Ученый явно признает в юморе как процессе (деятельности) наличие двух составляющих: когнитивного начала, представленного как опыт и знания личности о мироустройстве окружающей действительности, и аффективного начала, сопровождающего осознание противоречия между имеющимся «должным» и тем, что этому должному не соответствует. Другими словами, юмор как процесс квалифицируется как когнитивно-аффективная деятельность сознания личности, направленная на фиксацию и снятие выявленного противоречия. Под аффектом в данном исследовании подразумевается проявление в смеховой деятельности эмоционально-чувственного опыта личности.

Близкое понимание содержания и механизма смеховой деятельности предлагает Жан- Поль (Рихтер) [15]. По его мнению, в смеховой деятельности присутствуют три основных момента: 

1) безболезненность и безвредность самого удовольствия для окружающего мира, обусловленная аффективной составляющей; 

2) анализ и эксплуатация многосторонних отношений вещей в окружающем мире, обусловленная рассудочной составляющей; 

3) «щекочущее душу колебание между мнимо приятным (ничтожеством чувственного рассудка) и приятным (правильностью взгляда)» [15; 147], связанное и с интеллектом и областью чувств и эмоций. 

Жан-Поль характеризует смеховую деятельность как универсальный способ познания мира, имеющий свою область применения, а конкретными приемами ее реализации называет и юмор, и иронию, и бурлеск, и каприз, и комедию, и комическую драму, и сатиру. В своей сути юмор, по Жан-Полю, глубоко серьезен, поскольку он вызывает смех, «в котором есть величие и боль» [15; 152]. За рамки смеховой деятельности философ неправомерно выводит остроумие, полагая, что с ней его роднит только необходимость устанавливать отношения сходства там, где обычно другие видят контраст. Другими словами, остроумие рассматривается как способ познания мира, основанный исключительно на деятельности разума.

Не все ученые, исследующие юмор как процесс, признают за последним наличие двух составляющих. Так, И. Кант в «Критике способности суждения» предлагает свое понимание особенностей протекания смеховой деятельности: «Во всем, что вызывает веселый неудержимый смех, должно быть нечто нелепое (в чем, следовательно, рассудок сам по себе не может находить никакого удовольствия). Смех есть аффект от внезапного превращения напряженного ожидания в ничто. Именно это превращение, которое для рассудка явно и радостно, все же косвенно вызывает на мгновение живую радость» [16; 352). По мнению философа, только аффект управляет и направляет смеховую деятельность, при этом рассудок, по И. Канту, не участвует в распознавании нелепости, хотя и предназначен непосредственно для этого, а только живо реагирует на этот процесс. Тем не менее, смеховая деятельность в частности и смеховая культура в целом характеризуется ученым как «полезное для здоровья движение» и даже как дар богов, преподнесенный в противовес тяготам жизни. Воззрения И. Канта близки воззрениям А. Бергсона [17], полагающего, что смех теснее всего связан с аффектом: областью чувств и эмоций.

Очень близкое понимание юмора как процесса предлагает Фридрих Шлегель в созданной им теории иронии. Сразу следует оговориться, что ученый не различает остроумие, остроту, шутку, иронию, юмор: эти понятия он употребляет как синонимичные, взаимозаменяемые. В этой связи его теорию иронии можно с успехом назвать теорией юмора в частности и теорией смеха в целом.

  Свои взгляды Ф. Шлегель излагает в «Критических фрагментах» [18]. Философ рассматривает историю развития культуры как историю развития духа, сущность которого составляет ирония как «форма парадоксального»: «Парадоксально все хорошее и великое одновременно» [18; 283]. Для определения сущности иронии предлагается одна из самых ярких научных метафор: «Идея – это понятие, доведенное до иронии в своей завершенности, абсолютный синтез абсолютных антитез, постоянно воспроизводящая себя смена двух борющихся мыслей» [18; 296]. Ирония «содержит и пробуждает чувство противоречия между безусловным и обусловленным, между невозможностью и необходимостью исчерпывающей полноты высказывания» [18; 287], превращаясь таким образом в универсальный принцип познания: «Философия – это подлинная родина иронии, которую можно назвать логической красотой» [18; 282].

Теории И. Канта и Ф. Шлегеля объединяет одно важное обстоятельство. Оба ученых не связывают смеховую деятельность исключительно с когнитивным, рассудочным началом. У Ф. Шлегеля ирония как универсальный способ познания мира противопоставляется рассудку (логическому парадоксу), не способному охватить мир в его целостности. Ирония же, выступая «нелогическим парадоксом», способна сталкивать противоположности в обнажающем его противоречии и тем самым намекает на более глубокую связь, кроющуюся в синтезе этих противоречий.

Точку зрения ученых, обосновывающих аффективную природу юмора, поддерживает модель протекания смеховой деятельности, предложенная З. Фрейдом. «Удовольствие от остроумия вытекает для нас из сэкономленных издержек на торможение, комизм – из сэкономленных издержек на представление (фиксацию), а удовольствие от юмора – из сэкономленных эмоциональных издержек. Во всех трех способах деятельности нашего психического аппарата удовольствие происходит из экономии: все три сходятся в том, что представляют собой методы воссоздания удовольствия от психической деятельности, утраченные лишь в результате развития этой деятельности» [19; 128]. На ведущую роль аффекта во фрейдовской теории прямо указывает и Л.С. Выготский: «…анализ этот вполне отвечает найденной нами формуле катарсиса, как основе эстетической реакции. Остроумие для него – двуликий Янус, который ведет мысль одновременно в двух направлениях. Такое же расхождение наших чувств, восприятий отмечает он при юморе и при комизме; и смех, возникающий в результате подобной деятельности, является лучшим доказательством того разрешающего действия, которое остроумие оказывает на нас» [20; 297].

А. Шопенгауэр, напротив, связывает смеховую деятельность с проявлением деятельности интеллекта: «Смех всегда возникает не из чего иного, как из неожиданного сознания несовпадения между известным понятием и реальными объектами, которые в каком-либо отношении мыслились в этом понятии – и сам он служит лишь выражением такого несовпадения» [13; 61]. Продуктами смеховой деятельности ученый считает остроту, ее «незаконную» разновидность – каламбур (двусмысленность, игру слов), шутку, пародию. 

Если большинство ученых характеризуют юмор как процесс с точки зрения порождающего его субъекта, то К. Гроос изучает смеховую деятельность с точки зрения воспринимающей стороны [21]. Психологический процесс восприятия юмора по Гроосу протекает в три этапа. Содержание первого этапа составляет смущение, рожденное первым впечатлением от комической нелепости, которая озадачивает слушателя. Второй этап «просветления» наступает в том момент, когда нелепость осознана. Смущение и просветление рождают напряжение, которое внезапно лопается, знаменуя собой протекание третьей стадии – наслаждения. С точки зрения ученого, на первом этапе восприятия смеховой деятельности объект отталкивается от нашего «я» (порождающего юмор), на третьем этапе – наше «я» со смехом отталкивается от объекта. И только на втором этапе наше «я» переносит себя на объект: «Если желаем овладеть нелепостью, мы должны хоть на короткое время поддаться ей» [21; 311].

Предложенное понимание процесса восприятия юмора ценно тем, что он обнаруживает поэтапность «открытия» замысла автора, намеренно скрытого от слушателя. Умственные усилия слушателя, потраченные на раскрытие замысла, с лихвой окупаются наслаждением (ярким положительным аффектом) от сделанного открытия.

Обобщение опыта изучения юмора как процесса обнаруживает наличие трех точек зрения на содержательную природу феномена. Одни ученые полагают, что смеховая деятельность регулируется исключительно эмоционально-чувственной сферой, другие связывают порождение юмора с деятельностью интеллекта. Но наиболее убедительной выглядит позиция, обосновывающая когнитивно-аффективную природу юмора как процесса, поскольку без взаимоподдерживающего участия названных составляющих юмор лишается творческой сущности. Сам факт невозможности алгоритмизации юмористической деятельности, когда алгоритм предполагает исключительную опору на интеллект, свидетельствует об ее интегративной сущности.

В философии и эстетике весьма скромно изучены особенности юмора как продукта смеховой деятельности, вероятно, потому, что это явление находится в сфере интересов филологии. В этой связи характеристика юмора-продукта выглядит чрезвычайно обобщенной и расплывчатой.

Под юмором – продуктом смеховой деятельности – понимается «художественный прием в искусстве; изображение чего-либо в смешном, комическом виде» [11; 1529]. Продукты вербальной смеховой культуры высоко оценивали братья Фридрих и Август Шлегели, полагая (на основе анализа комедий Аристофана), что остроумие и шутка не исключают серьезности в силу неограниченной свободы юмора, в силу представления мира и общественной жизни в виде одной грандиозной шутки.

В строгом смысле слова продуктами вербальной смеховой деятельности являются тексты, содержащие все свойства смеховой культуры, выявленные нами в предшествующем изложении, и представляющие разнообразие языкоречевых способов создания комического. Характеристика продуктов смеха в современной эстетике и философии ограничивается делением на жанры (сатира, юмор, ирония, пародия) или виды комического: каламбур, бурлеск, фарс, острота и т.п. Продукты смеховой деятельности традиционно наделяются теми специфическими особенностями, которые присущи жанрам и видам комического. Попытки более глубокого предъявления характеристик продуктов смеховой деятельности сводятся к введению атрибутивных характеристик комических текстов: «чистый» юмор (С.Л. Рубинштейн), «добродушный» юмор, «веселый», «тонкий», «мрачный» юмор (А.Н. Тихонов), «злой», «дикарский», «примитивный» юмор (А. Аверченко), «плоский» юмор (Г.Гегель), «низкопробный» юмор (К. Маркс), «черный» юмор и т.п.

В целом же, с большей или меньшей мерой успешности современная наука располагает представлениями о юморе как о способности, как о процессе и как о результате.

Попытка объединения трех составляющих юмора содержится в психологических исследованиях Р. Мартина. Он рассматривает юмор как поведенческий паттерн (склонность часто смеяться, рассказывать шутки и смешить других); способность (запоминать шутки, рассказывать их, создавать, понимать); черту характера (веселость); эстетическую реакцию (смех над определенного рода вещами); отношение (позитивное отношение к миру или смешным людям); взгляд на мир; стратегию преодоления трудностей (склонность преодолевать невзгоды через призму юмора)» [15; 18]. 

На основе проведенного анализа мы можем сделать ряд предварительных выводов.

Юмор, или чувство юмора, представляет собой способность, реализуемую на основе механизма речемышления, которая проявляется в распознавании способов создания комического и (или) в самостоятельном создании или использовании таких способов в процессе осмеяния. Поскольку способности формируются и развиваются, постольку в фило- и онтогенезе чувство юмора конкретной личности, степень его развитости будет отражать психолого-возрастные, социальные, культурно-нравственные особенности этой личности.

  Юмор как процесс представляет когнитивно-аффективную деятельность сознания личности, направленную на анализ выявленного противоречия (комического) и протекающую как поиск, обнаружение и создание ярких нестандартных форм и способов его вербального предъявления. Очевидно, что в данной дефиниции комическое понимается как явление действительности, воспринимаемое личностью, социумом как противоречивое, требующее обнаружения его сущности. В психологической науке комическое характеризуется как семиотический контрзнак, отличающийся от других вербальных знаков тем, что в творимом контексте он не выполняет характерной «функции обозначения, но является средством деформации уже существующих знаков, разрушая определенность их означаемых, «размывая» их смыслы… Свойственная обычному знаку утвердительность содержания утрачивается в контрзнаке, …перед нами не «пустой» знак, а знак, означающий «равноправие», равновозможность сменяющих друг друга содержаний» [22; 8-9]. 

Анализ юмористического высказывания адресатом и адресантом протекает и как поиск и обнаружение контрзнака (противоречия, воспринимаемого как комическое), и как «любование» способом представления выявленного противоречия и языковыми средствами выражения отношения к нему автора (или же как неприятие перечисленных факторов в процессе расшифровки сообщения). В любом случае реализуется именно та двунаправленность мысли в порождении и восприятии юмора, на которую указывали в свое время Л.С. Выготский и З. Фрейд. Сам факт двунаправленности свидетельствует о наличии подлинно творческого начала у порождающего юмористические тексты, равно как и о наличии качественно сформированных аналитических приемов и чувственно-эмоционального опыта у воспринимающего комические тексты.

И, наконец, юмор как продукт вербальной смеховой деятельности представляет собой тексты, в языковых средствах и способах создания которых представлены все сущностные свойства смеховой культуры. Поскольку анализу языкоречевых способов воплощения комического будут посвящены отдельные главы, на данном этапе исследования мы ограничимся предложенной характеристикой.

Анализ работ, посвященных изучению юмора, обнаружил ряд моментов, существенных для содержательного наполнения целого ряда понятийных единиц теории смеха. 

  1. Так, большинство ученых, характеризуя юмор в деятельностном аспекте, выявили универсальность его механизма как основы любого процесса осмеяния, результатом которого может быть и ирония, и сатира, и пародия, и гротеск, и т.п.
  2. Различие результатов смеховой деятельности определяет установка, которой руководствуется автор насмешливого текста. Под установкой понимается регулируемая говорящим направленность смеховой деятельности на выполнение вполне конкретной функции общения. В процессе реализации контактоустанавливающей функции говорящий будет демонстрировать беззлобно-насмешливое отношение к объекту осмеяния, создавая юмористические тексты в буквальном смысле слова или реализуя несатирический, неиронический юмор. Реализация функции конфликта предполагает демонстрацию довольно широкого спектра отрицательных отношений к объекту осмеяния: от фамильярного, неуважительного до презрительного, уничижительного и злобного. Реализация рекреативной (развлекательной) функции предполагает демонстрацию в комических текстах той широты отношений, которая дозволяется ценностными ориентациями говорящих, коммуникантов.

Демонстрируя зависимость выбора направленности смеховой деятельности от реализуемых функций общения, мы, конечно же, упростили механизм отбора форм комического. На практике в смеховой деятельности реализуется сразу несколько функций, и о конечной форме проявления комического можно судить только по ведущим отношениям, реализуемым в процессе осмеянии.

И все же мы можем утверждать, что юмор, ирония и сатира различаются демонстрируемым в процессе осмеяния отношением к объекту насмешки. Но прежде чем разобраться в имеющихся отличиях, необходимо определиться с объемом понятия «остроумие», в котором содержание демонстрируемого отношения оказывается затемненным.

Остроумием принято называть «изобретательность в нахождении ярких, острых, смешных выражений» [7; 735]. Квалифицируя остроумие как яркую творческую способность личности, ученые по-разному характеризуют ее нравственный потенциал.

Аристотель довольно настороженно относится к остроумию, полагая, что «это дерзость, получившая образование» [23; 19]. Не восхищается остроумием и М.В. Ломоносов, хотя признает, что оно предполагает довольно сложное «сопряжение далековатых понятий», т.е. является способностью, возникшей на основе довольно развитого интеллекта. Весьма прохладно относится к остроумию Жан-Поль, полагая, что подобная способность направлена на выявление противоречий там, где обыденное сознание ощущает гармонию. Сравнение характеристик юмора и остроумия, предложенных Жан-Полем, обнаруживает, что первый рассматривается как «возвышенное наоборот», а второе – разрушает любую гармонию, поскольку направлено не на разрешение обнаруженных противоречий, а на самолюбование субъекта осмеяния наличием возможности находить противоречия во всех сферах бытия.

Другие ученые (Б. Грассиан, О.С. Борисов, Н.В. Чурмаева) демонстрируют восторженное отношение к данной творческой способности, отмечая, что никакая другая форма комического не обнаруживает во всей полноте и яркости красоты человеческой мысли.

Так, по Б. Грасиану, суть остроумия заключается в «изящном сочетании, в гармоничном сопоставлении двух или трех далеких понятий, связанных единым актом разума» [23; 21]. О.С. Борисов полагает, что отличительной особенностью остроумия является настолько удачный отбор языковой формы, в которой истина не декларируется, а проявляется сама по себе [23; 21].

Довольно детальное изучение остроумия проводит З. Фрейд, создавший классификацию острот на основе критерия целевых установок говорящего. Общей чертой остроумия как процесса он считает установку говорящих на выражение логически верной мысли логически неверными способами. Подобное понимание объединяет точку зрения З. Фрейда с общепринятой квалификацией остроумия. Однако, в отличие от других исследователей, психолог убежден в том, что остроумие в большей мере, чем другие формы проявления комического, задействует аффективную составляющую смеховой деятельности. На правомерность сделанного вывода указывает содержание классификации острот, предложенной психологом.

Он выделяет 1) безобидную остроту, в которой процесс выражения мысли нетрадиционными языкоречевыми способами является самоцелью, 2) тенденциозную остроту, включающую в себя и враждебную остроту, в которых процесс формулирования мысли сопровождается выражением отношений агрессии, обличения, обороны, 3) близкие к тенденциозной остроте скабрезную, циничную, скептическую. Скабрезную остроту отличает установка на подавление и торможение агрессивных половых влечений, циничная (или циническая) острота являет собой критику отношения святости авторитетов в обществе; скептическая острота, по З.Фрейду, выражает сомнение в надежности нашего познания.

Ученый предлагает довольно глубокий анализ техник создания различных видов острот, ведущими среди которых признает двусмысленность, сгущение мысли, передвигание смыслов, намеренные ошибки мышления, бессмыслицы, непрямое изображение, изображение при помощи противоположности и др. В классификации техник создания острот нет единого основания, но сами приемы нарушения смысловых, семантических отношений, языковых норм выделены довольно верно.

В итоге мы располагаем двумя взаимоисключающими точками зрения на природу остроумия. По логике одной из них остроумие не предполагает опору на эмоционально-чувственный опыт личности. С учетом классификации З. Фрейда данная характеристика применима только к безобидным остротам.

Но, вероятно, носители различных языков воспринимают подобное отсутствие аффективной составляющей либо как отсутствие позиции в оценке анализируемых явлений, либо как демонстрацию пренебрежения, с одной стороны, и самолюбования – с другой. Отсутствие аффективного начала до конца не компенсируется высоким когнитивным потенциалом остроты, поэтому остроумие воспринимается как пограничное явление в ряде теорий смеха. Думается, что сокрытие отношения к объекту осмеяния в остротах не только является демонстрацией скрытого превосходства говорящего, но и обеспечивает простор для эмоционально-чувственной фантазии участников общения, что немаловажно для развития чувства юмора носителей любого языка.

Если учесть приведенные выше соображения, то можно утверждать, что остроумие во всем своем многообразии, описанном З. Фрейдом, несомненно, опирается на эмоционально-чувственный опыт личности в той же мере, в какой оно эксплуатирует интеллектуальный опыт.

Итак, проведенный анализ позволяет думать, что конкретными формами проявления комического являются остроумие, юмор, ирония, сатира, различающиеся содержанием демонстрируемого отношения к объекту осмеяния.

Подобное упрощение, несомненно, вызовет возражения, потому что исследователи смеховой культуры обнаруживают и другие различия в явлениях, обозначаемых перечисленными понятиями.

Так, Жан-Поль полагает, что юмор отличает определенное равновесие когнитивного и аффективного начала (в его терминологии: объективного и субъективного). На практике это означает, что процесс осмеяния имеет открытый характер, поскольку само осмеяние безобидно и безболезненно для объекта насмешки. Усиление когнитивной составляющей приводит к рождению иронии, когда насмешка имплицируется, становится скрытой, за счет чего демонстрируемое отношение воспринимается даже при учтивой форме выражения как критическое. Перевес в сторону чувственности, по Жан-Полю, приводит к рождению бурлеска, каприза, сатиры. Эксплицитность или имплицитность осмеяния нивелируется по мере усиления уровня критичности демонстрируемого отношения.

Близкой точки зрения придерживается А. Шопенгауэр. Он также полагает, что ирония объективна, а юмор субъективен [13; т.2; 96] в силу сокрытия насмешки в первой и открытого ее выражения во втором. Однако подобная точка зрения господствовала в философии не всегда. В древнегреческой науке, где термин «ирония» и появился, он первоначально означал обман, издевательское притворство с целью высмеять кого-либо. Очевидно, что основой насмешки, квалифицируемой как скрытая, выступает все же эмоционально-чувственное отношение, а не интеллект. В этой связи представляется целесообразным хотя бы реферативно рассмотреть историю развития понятия «ирония».

Платон, анализируя жизненную позицию Сократа как ироничную, обозначает термином «ирония» своеобразное, лицемерное по сути и учтивое по форме отношение одной личности к другой, которое провоцирует у последней стремление к познанию. Сократовская ирония в понимании Платона обладает внутренней диалектикой отрицания: мнимо утверждая отжившие духовные ценности, на практике она разоблачает их пустоту. Ни Платон, ни Аристотель впоследствии, характеризуя иронию как стиль поведения, не связывали иронию со смеховой культурой.

В послеантичный период понятие «ирония» почти исчезает из эстетических и философских исследований, а в Средние века употребляется для характеристики отрицательного способа познания мира или стиля жизни. В эстетике эпохи Возрождения теория иронии также не получила широкого распространения. Только в науке XVII в. заметно возрос интерес к иронии в связи с исследованием проблемы остроумия, занимавшей важное место в эстетической системе барокко. Было подмечено важное свойство иронии – выбирать любое печальное, серьезное или возвышенное явление, по — своему осмысливать его и превращать в шутку [24; 6]. Иначе говоря, именно в научной и литературной практике XVII в. ирония стала характеризоваться как конкретный вид смеховой культуры, репрезентирующий позицию личности, которая осознает фальшь того мира, в котором живет. Новым в иронии становится обращение к сфере ценностных ориентаций личности и их оценки, и это новое потребовало уравновешивания в этом способе познания мира интеллектуального и эмоционально-чувственного начал.

  Впервые положительную оценку иронии дает И.В. Гете, полагавший, что иронический взгляд на жизнь ведет к объективному и трезвому осмыслению человеком своих поступков [24; 7]. В практике использования иронии усиливается рефлексирующее начало, что благотворно сказалось на развитии различных разновидностей иронии. Иронией называют и тонкую учтивую насмешку, и тайное осмеяние, скрытое за велеречивостью. Ядовитая, злая, язвительная насмешка практически становится основой рождения сарказма. «В сарказме сохраняется двуплановость иронии, но, поскольку подразумеваемое находится рядом с выражаемым, иносказание значительно ослабляется. Тон гневного обличения, свойственный сарказму, не дает ему, подобно иронии, подняться над предметом изображения. По силе и страстности сарказм ближе к сатирическому обличению» [24; 8]. Образно говоря, в иронии сохраняется уважение или видимость уважения к отрицаемому, сарказм же и сатира отрицают изображаемое явление целиком, обличают его как недолжное, порочное. Отрицание иронии тоньше и созидательней, поскольку она оставляет и предполагает возможность существования явления в его противоречивом единстве. Видимость уважения к отрицаемому или порицаемому реализуется благодаря тому, что насмешка сохраняет свой имплицитный характер, свойство скрытости. В целом же, логика рождения сарказма из недр иронии обнаруживает, что в самой иронии как процессе начинает проявляться контроль эмоционально-чувственной сферы над интеллектуальной.

Предромантическая практическая ирония, таким образом, обогащаясь рефлексирующим началом, сохраняя свойство скрытости насмешки, не только выступает основой для появления новых форм комического, но и превращается в критерий оценки мира.

Конец XVIII – начало XIX веков является важным этапом в развитии понятия «ирония». Романтический тип сознания, сформированный литературой, предполагает полную независимость человека от условий его жизни, а значит, признает « абсолютную самоценность человеческой личности и ее неограниченных возможностей» [24; 16]. Идея о том, что человек способен возвыситься над собой, нашла отражение в новом понимании иронии. Романтической иронии присущ подчеркнутый субъективизм, возведенная в абсолют рефлексия обособленной от общества личности, оглядывающей с высоты все, не только внешний мир, но и сферу собственного самовыражения – свое творчество [24; 11]. Новые качества иронии приводят к утрате многообразия оценки объекта осмеяния, ведущим становится сдержанно-отстраненное отношение к нему. При этом ирония мыслится как способность и деятельность субъекта по осмыслению противоречивости окружающего мира, в которых эмоционально-чувственная сфера строго контролируется разумом.

Подобное понимание сущности иронии подвергается критике со стороны многих философов. Возвышение ироника над действительностью и самим собой на практике приводило к отрицанию всего сущего, при котором ирония выступает фактором разрушения, а не созидания. Не случайно, датский философ С. Кьеркегор приравнивает иронию к законченному нигилизму, Г. Гегель видит в ней признак кризиса искусства, Ф. Ницше считает выражением меланхолии, усталости и пессимизма общества. Закономерным итогом становится отрицательная характеристика иронии в философии и эстетике экзистенциализма в ХХ веке – ирония квалифицируется как утонченная рефлексия вечного поиска противоречий, бесцельная эстетическая игра.

Сопоставление сущностных характеристик иронии, предложенных в романтической эстетике и последующих за ней изысканиях, обнаруживает, что исключительно все ученые признают превалирование интеллектуальной составляющей над эмоционально-чувственной в процессе порождения иронических текстов. Различие составляет признание разной степени участия эмоционально-чувственной сферы в процессе создания иронических текстов. Эмоционально-чувственная сфера личности, отвечающая за выбор позиции, с которой проводится отрицание, отвечает за формирование и формулирование отношения. Вывод этой сферы из процесса осмеяния чреват воспроизводством отношений высокой степени критичности как реакции эмоций и чувств на их угнетение. Вероятно, ставшая тенденцией практика угнетения эмоционально-чувственной сферы, сопровождающей процесс иронического осмеяния, привела к превалированию скептического, циничного, чопорно пренебрежительного отношения, демонстрируемого в романтической и постромантической иронии. Косность и однотипность демонстрируемых в иронии отношений вероятнее всего стала причиной отрицательной оценки как формы насмешливого смеха.

Размышления о роли иронии в предложенном контексте заставляют поставить вопрос о существовании разновидностей иронии.

Попытки классификации разновидностей иронии делались с момента зарождения понятия. Это и сократовская ирония, и горькая ирония, самоирония, ирония истории. С точки зрения хронологии изучения иронии, можно выделить романтическую иронию, модернистскую, постмодернистскую и т.п. Однако первая группа не имеет единого основания выделения, вторая – не обладает объяснительным потенциалом. Поэтому сложная задача создания «работающей» классификации разновидностей иронии остается пока не решенной. В данном исследовании мы предлагаем собственное видение решения проблемы.

На учет отношения, заложенного в обозначении, ориентировано только понятие «горькая ирония», выражающее отношение сожаления по поводу отсутствия каких-либо качеств в объекте осмеяния.

По аналогии с фрейдовской классификацией острот можно говорить о скептической, циничной, сдержанной, безоценочной, или беспристрастной, иронии. В предлагаемом понимании три разновидности иронии не обесценивают, а объективно оценивают или безоценочно представляют объект насмешки: горькая, сдержанная, беспристрастная (безоценочная). Две другие разновидности иронии – скептическая и самоирония, — при наличии у создателя иронического текста трезвого взгляда на окружающую действительность, могут также использоваться для объективной оценки объекта осмеяния. Наверное, не требует специального доказательства положение о том, что самоирония может быть и объективной, и субъективной.

В контексте сущностных свойств смеховой культуры только три разновидности иронии соответствуют логике ее развития, использование двух предполагает соблюдение писаных и неписаных морально-нравственных законов, выработанных человечеством. На практике это означает, что ирония в современном понимании является не только философско-эстетической, но и морально-нравственной категорией. За пределами остается только циничная ирония, сущность которой составляет нигилистическое отрицание всего и вся.

С другой стороны, без пограничных разновидностей иронии, вероятно, не сложились бы условия для действия закона перехода количества в качество, а, следовательно, из недр иронии не вышли бы сарказм и сатира как относительно самостоятельные формы осмеяния.

Предложенная классификация разновидностей отражает логику усиления влияния эмоционально-чувственной сферы на процесс создания скрытой насмешки. При этом доминирование интеллекта во всех разновидностях иронии сохраняется, но руководит деятельностью разума эмоционально-чувственная сфера. Задаваемое эмоционально-чувственной сферой отношение заставляет интеллект искать и находить соответствующие целеустановке автора приемы осмеяния.

Возвращаясь к истории развития понятия ирония, хочется отметить, что из современного его понимания исчезли отрицательные оценки явления по ряду причин.

Во-первых, философская разработка теория игры в целом, и теории языковой игры в частности обнаружила, что ирония как особая металогическая фигура речи служит образцом текстопорождения хотя бы потому, « что для существования языка необходим прием, одновременно утверждающий и отрицающий реальность существования того, что создано языковыми средствами» [25; 18].

Во-вторых, исследование иронии Рорти, проведенное в контексте понятия игра, обнаружили, что на данном историческом отрезке времени «игра, являясь механизмом осуществления иронии, выступает как та форма отношения к миру, которая позволяет избежать абсолютизации одной из версий возможного опыта и задает реальное пространство свободы» [25; 19].

В-третьих, по наблюдениям Ортеги-и-Гассета, ирония стала знамением временем, когда информация, не несущая иронической рефлексии, просто не воспринимается в качестве таковой. Вероятно, установочная критичность восприятия любой информации стала тем защитным механизмом, который позволяет современнику просто не захлебнуться в ее объеме. На интуитивном уровне современники вырабатывают убеждение в том, что ирония и юмор связаны с глубоким и возвышенным пониманием мира, поскольку (доказано Шопенгауэром) предполагают наличие довольно основательного интеллектуально-чувственного опыта.

И последнее. Осознаваемое ощущение наличия различных разновидностей иронии с преимущественно высоким нравственным потенциалом не позволяет человечеству отказаться от иронии как важной формы осмеяния, важной составляющей смеховой культуры.

В свете изложенного представляется полноценным и достаточно точным следующее определение иронии. Ирония – металогическая фигура скрытого смысла текста, построенная на основании расхождения смысла как объективно наличного и смысла как замысла. Фигура иронии является семантически амбивалентной: с одной стороны, она есть высмеивание и в этом отношении профанация некой реальности, основанная на сомнении в ее истинности или даже предполагающей неистинность этой реальности, с другой же – ирония есть проба этой реальности на прочность, оставляющая надежду на ее возможность или – при уверенности в обратном – основанная на сожалении об отсутствии таковой [26;19].

Сравнение юмора и иронии обнаруживает два важных отличительных признака: 1. открытость насмешки в первом и скрытость ее во второй; 2. отсутствие отрицательного отношения к объекту осмеяния и демонстрация эмоционально окрашенного отношения или оценки в иронии.

Меньше всего различий между остроумием и иронией. Точнее сказать, изысканная ирония и выступает образцом изящной остроты.

Сарказм, выросший из иронии, сохранил с последней тесную сущностную связь и может быть квалифицирован и как разновидность иронии – язвительная, едкая ирония — и как обретающая самостоятельность форма проявления комического. Отличительной чертой сарказма является высшая степень критичности, проявляемой к объекту осмеяния, которая нивелирует свойство скрытости.

Более существенны различия сатиры и иронии. Сатира, представляющая собой уничтожающее осмеяние явлений окружающего мира, является явной насмешкой, сопровождаемой резко отрицательным отношением к объекту осмеяния.

Особняком к рассмотренным формам осмеяния стоит пародия. По содержанию она является имитацией индивидуального стиля, манеры, жанра, направления, осуществляемой в юмористических, иронических, сатирических целях. Это намеренное искажение изображаемых предметов и явлений, в ходе которого, в зависимости от целевой установки автора пародии, обнажаются такие свойства предметов и явлений, которые воспринимаются как сущностные и противоречивые одновременно.

Если пародирование осуществляется в юмористических целях, то предметом гиперболизированной имитации до искажения выступают сущностные свойства объекта, обеспечивающие его узнавание. Гиперболизированность имитации в данном случае становится гарантом узнавания, с одной стороны, а возникающее искажение ставит под сомнение обязательность наличия имитируемых свойств у объекта осмеяния.

Если пародирование осуществляется в иронических целях, то имитируемые сущностные свойства объекта осмеяния репрезентируются как противоречивые, требующие неоднозначной критической оценки. При реализации сатирических целей имитация предполагает довольно открытое и резкое осмеяние сущностных свойств объекта как однозначно отрицательных.

Но в любом случае пародирование будет осуществляться по законам того жанра, того способа осмеяния, который выбрал в качестве ведущего автор пародии. Это значит, как форма осмеяния пародия не самостоятельна, а является более частным специфическим приемом либо юмора, либо иронии, либо сатиры.

В конечном итоге каждый вид осмеяния представляет собой когнитивно-аффективную деятельность сознания человека, отражающую противоречивость окружающего мира в логически, лингвистически, ментально противоречивой языковой форме или противоречивом использовании способов формирования и формулирования мысли в творимом тексте. Не санкционированное узуальным употреблением использование конкретного языкового знака является сигналом к началу смеховой деятельности, протекающей в несколько этапов: фиксация контрзнака, включение опыта построения ассоциативных полей, содержание которых направляется содержанием контрзнака, с одной стороны, и содержанием остального контекста, — с другой; наложение рядов ассоциативных полей осуществляется как протекающее во времени выявление подлинного содержания контекста, не предвосхищаемого начальной разверткой создаваемого или воспринимаемого высказывания.

Смеховая деятельность реализуется как создание текстов юмористической, иронической, сатирической направленности. Содержание смеховой деятельности едино при реализации юмора, иронии и сатиры как основных способов ее осуществления. Существенное и принципиальное различие составляет различная степень участия в каждом из них двух основных составляющих: интеллекта и эмоционально-чувственной сферы.

Смеховая деятельность является органичной частью речевой деятельности и функционирует на базе единого механизма речепорождения. Чувство юмора – это одновременно и чувство языка, развитие которых невозможно без беспрестанного накопления интеллектуального, эмоционально-чувственного и нравственного опыта.

Завершить разговор о понятийном аппарате теории смеха хотелось бы размышлениями о характере взаимоотношений центральных понятийных единиц.

Комическое, являясь философско-эстетической категорией, связано с выявлением специфики объекта осмеяния. Способы осмеяния создаются субъектом, специфика которых раскрывается в дефинициях «юмор», «ирония», «сатира». Каждый из способов смеховой деятельности субъекта имеет свои особенности, обусловленные скрытостью или открытостью насмешки, содержанием проецируемых отношений к объекту осмеяния, различной долей участия интеллекта и аффекта. Очевидно, что каждое из понятий – юмор, ирония, сатира – служит для обозначения способности, специфики деятельности, особенностей полученного результата смеховой деятельности, т.е. выступает самостоятельной научной категорией. Категория комического вступает во взаимодействие с категориями юмора, иронии, сатиры для определения содержания субъектно-объектных отношений. Очевидно, что подобные отношения не могут быть родовидовыми, они могут быть только паритетными, равнозначными, категориальными.

При признании паритетности отношений между означенными категориями целесообразно категорию комического квалифицировать как выработанный смеховой культурой особый способ получения новых знаний о мире посредством выявления противоречивости идей, смыслов, понятий, воспринимаемых носителями конкретных языков как общепризнанные и непротиворечивые. При таком понимании ирония, юмор, сатира будут выступать приемами комического, сущность которого отражает порождаемый им смех.

 

Библиографический список

  1. Пропп В.Я. Проблема комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре.- М.: «Лабиринт-МП» — 251 с.
  2. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. /Сост. С. Бочаров и В. Кожинов. – М.: Художественная литература, 1986. – 543с.
  3. Карасев Л.В. Антитеза смеха //Человек. – 1993. — № 2.- С. 12 – 31.
  4. Карасев Л.В. Мифология смеха // Вопросы философии. – 1991. — № 7. – С. 68 – 86.
  5. Гольденшрихт С.С. Юмор. // Большой философский словарь /Под ред. И.Т. Фролова. 7 изд. перераб и доп. – М.: Республика, 2001. – 719с.
  6. Черных П.Я. Историко-этимологическом словаре современного русского языка в 2т.т. / П.Я. Черных. – М.: Русский язык, 1999. – т.1.
  7. Даль В.И. Толковый словарь русского языка в 4 т.т. /В.И. Даль. – М.: Русский язык, 1991. – т.2. 
  8. Комплексный словарь русского языка /Под ред. А.Н. Тихонова – М.: Русский язык, 2001 в 2тт. – т.2. 
  9. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный / Т.Ф. Ефремова. – М.: в 2 т.т. – т.2.
  10. Ожегов С.И. Словарь русского языка. _изд 9-ое, испр. и доп. — М.: изд-во «Советская энциклопедия», 1972.- 846 с.
  11. Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. С. А. Кузнецов. – СПб.: «Норинт», 2002. -1536 с.
  12. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии – СПб, 1996 – 720 с.
  13. Шопенгауэр Мир как воля и представление – ПСС в 4 т.т. – т. 1 – М., 1901 — 1910.
  14. Липпс Т. Эстетика / Философия в систематическом изложении В. Дильтея, А. Риля, В. Освальда, В. Вундта, г. Эббингаузена, р. Эйкена, Ф. Паульсена, В. Мюнха, Т. Липпса – СПб., 1909.
  15. Жан-Поль Приготовительная школа эстетики – М., 1981.
  16. Кант И. Критика способности суждения / Сочинения в 6 т.т.- М., 1966. — Т.5
  17. Бергсон А. Смех. – ПСС в 5 т.т. – т.5 – СПб, 1914.
  18. Шлегель Ф. Критические фрагменты /Эстетика, философия, критика. – в 2 т.т. –т. 1 – М., 1983.
  19. Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному // Художник и фантазирование. – М., 1995.
  20. Выготский Л.С. Психология искусства – М., 1968.
  21. Гроос К. Введение в эстетику – Харьков-Киев, 1899.
  22. Бороденко М.В. Комическое в системе установочной регуляции поведения. /М.В. Бороденко. – Автореф. дис. канд. псих. наук. – М.: МГУ, 1995 – 24с.
  23. Мусийчук М. Юмор как основа развития интеллектуальной активности: Монография. – Магнитогорск: МаГУ, 2005. -236 с.
  24. Болдина Л.И. Ирония как вид комического. –Автореф. канд дисс. филол. н. – М.: изд-во МГУ, 1982. – 23 с.
  25. Кемеров В.Е. Ирония. /Новейший философский словарь / Сост. А.А. Грицанов. — Мн.: Изд. В.М. Скакун, 1998. — 896 с.
  26. Можейко М.А. Языковые игры /Постмодернизм. Энциклопедия/Сост. А.А. Грицанов. – М.: Интерсервис; Книжный дом, 2001. – с.1023-1025.
  27.  Gnevek O.V., Musiichuk M.V. Multifunctionalityof humor as a mechanism of probabilistic forecasting // Harvard Journal of Fundamental and Applied Studies. 2015. № 1 (7). С. 266-272.

 

Формирование познавательного интереса на основе эмоционального интеллекта, творчества и юмора

УДК 379.8:159.9

С.А.Горбунов 

Магнитогорский государственный технический университет им. Г. И. Носова, г. Магнитогорск, Россия

Аннотация. В статье рассматривается проблема формирования познавательного инереса в процессе обучения на основе эмоционального интеллекта, творчества и юмора. Автор, анализируя современные психологические работы приходит к выводу, что реализации своих потребностей во всех сферах жизни необходимо наличие эмоционального интеллекта, его развитие, а также участие в творческих видах деятельности. Лишь при условии, восхождения от значения к смыслу, через процесс интериоризации, путем проживания этих смыслов, личность становится способной построить образ мира, в котором «знания, мышление не отделены от процесса формирования чувственного образа мира, а входят в него, к чувствительности» (А.Н. Леонтьев). Открытие личностного смысла позволяет одухотворять окружающий мир. В статье анализируется личный опыт автора, как участника творческого проекта, реализованного в процессе обученя по специальности Психология.

Ключевые слова: познавательный интере, эмоциональный интеллект, творчество, юмор

Abstract. The article considers the problem of formation of cognitive inheres in the learning process on the basis of emotional intelligence, creativity and humor. The author analyzes the modern psychological work comes to the conclusion do that for their needs in all areas of life you must have emotional intelligence, its development, and the participation in the creativi-ing activities. Only if climbing from value to meaning, through a process of internalization, through these senses, the person becomes able to construct an image of the world in which «knowledge, thinking is not separated from the process of formation of the sensory image of the world, and a part of it, to sensitivity» (A. N. Leont’ev). The discovery of personal meaning allows us to spiritualize the world. The article examines the personal experience of the author, as participant of a creative project, implemented in the process obucina majoring in Psychology.

 Keywords: cognitive interests, emotional intelligence, creativity, humor

 

Реализация человека в жизни, а также в выбранной им сфере деятельности во многом зависит от того, как он ведет себя в социуме, его способность доносить и воспринимать информацию, умение взаимодействовать с людьми. В межличностных отношениях огромную роль играет способность индивида определять эмоции по внешнему виду и состоянию, управлять эмоциями, понимать эмоции, классифицировать их, вызывать нужные эмоции, регулировать эмоции. Данные способности определяются развитостью эмоционального интеллекта, в структуру которого входят: эмпатия, эмоциональная отзывчивость, «полезная» тревожность, мотивация достижения успеха; составляющими когнитивного компонента являются осведомленность об эмоциональных качествах, эмоциональное самосознание, адекватная самооценка, рефлексия; составляющими поведенческого компонента являются способность управлять своими эмоциями, психологическая гибкость в выстраивании отношений, продуктивное взаимодействие с другими людьми. Все эти качества являются необходимыми в личности педагога и встают в один ряд с его профессиональными знаниями. В связи с тем, что юмор является составляющей эмоционального интеллекта, нами предлагается использование данного компонента в профессиональной деятельности педагога [1]. 

Юмор представляет собой способность находить несоответствие между ожидаемым стереотипным поведением человека и его совершенными действиями, между сложившимися представлениями о себе и реальным поведением, и при этом актуализировать положительные переживания и смех. Благодаря этому обеспечивается адаптивное взаимодействие человека с окружающим миром и самим собой. Структурную организацию юмора определяют эмоционально-смысловые, рефлексивные, поведенческие и регуляторные компоненты.

Юмор – форма отражения объективного мира, порождение и восприятие юмора является интеллектуальной деятельностью, опосредующей динамическое восприятие действительности (снижающе-возрастающее). Процесс познания на основе юмора протекает через разрешение противоречий и опосредуется интеллектуальной активностью. Юмор — интеллектуальное чувство, опосредованное взаимопроникновением когнитивных и аффективных компонентов. Юмор способствует оптимизации эмоционального состояния человека посредством эмоционального отстранения, при котором усиливается объективность восприятия. Гносеологическая специфика юмора состоит в реализации способов познания на основе приёмов остроумия.

Термин «юмор» отражает положительное отношение и симпатию к предмету, отличается миросозерцательным характером и богатством полутонов в оценке бытия. По словам С.Л. Рубинштейна, юмор относится к миру, как к любимому существу, над смешными сторонами и милыми маленькими слабостями которого приятно посмеяться, чтобы почувствовать особенно остро его бесспорные достоинства [3].

Юмор является одним из наиболее эффективных инструментов для поддержания интересного и здорового общения. Использование мягкого юмора часто помогает затрагивать деликатные вопросы, устранять разногласия и переосмысливать проблемы. Смех снимает усталость и расслабляет тело, одновременно «подзаряжая батарейки». Чувство юмора – это ключ к устойчивости. Оно помогает спокойно воспринимать трудности, разочарования и оправиться от невзгод и потерь. Посмотреть на вещи другими глазами. Большинство ситуаций не столь мрачны, как они кажутся, если посмотреть на них с игривой и юмористической точки зрения. Быть творческим. Юмор и остроумие активизируют мышление и вдохновляют на решение творческих задач. Смех помогает нам: повысить настроение; улучшить приток кислорода к мозгу; снизить физическую боль; укрепить иммунную систему; защитить сердце. Это помогает нам держать наши собственные эмоции под контролем, относиться положительно к другим [4].

Творческую сферу деятельности, по мнению С.Л. Рубинштейна, можно понять только при рассмотрении её как сознательной и неосознанной сфер психики, полностью признавая доминирование сознания в творческой деятельности [2]; А.Н. Леонтьев отмечал при этом, что неосознаваемое и осознаваемое не противостоят друг другу – это лишь разные формы психического отражения, находящиеся в строгом соотношении с тем местом, которое занимает отражение в структуре деятельности [3]. Именно эмоциональная сфера актуализирует неосознаваемые процессы, делая их доступными для осознания человеком, поэтому изучение действенности аффективного и когнитивного компонентов позволяет лучше понять психологию подсознания. Л.С. Выготский подчеркивал созидательный характер творчества, определяя творческую деятельность как созидание чего-то нового, в том числе и во внутреннем мире самого субъекта [4].

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что для полноценной реализации своих потребностей во всех сферах жизни необходимо наличие эмоционального интеллекта, его развитие, а также участие в творческих видах деятельности. Лишь при условии восхождения от значения к смыслу через процесс интериоризации путем проживания этих смыслов, личность становится способной построить образ мира, в котором «знания, мышление не отделены от процесса формирования чувственного образа мира, а входят в него, к чувствительности» (А.Н. Леонтьев). Открытие личностного смысла позволяет одухотворять окружающий мир.

«Отстаивая гуманистические позиции современного образования и декларируя признание прав обучаемого на свободу личностного и индивидуального проявления, мы говорим о системе образования, которая выводит обучаемого за пределы постоянного контроля, оснащая его всей палитрой необходимых умений и элементарных навыков и освещая его свободный выбор самыми широкими и высокими смыслами наивысших ценностей жизни», — пишет М.В. Мусийчук [5].

Недавно мне довелось принимать участие в учебных занятиях по курсу «История психологии», преподаватель М.В. Мусийчук [6, 7, 8]. В «Театре живых идей. Чеширский кот» в спектакле «Мартышка и Сократ» мне выпала честь сыграть Сократа. Сценарий спектакля сочетает в себе комическую часть и философские идеи с долей фантастики. Представляю Вашему вниманию фрагмент спектакля: 

Мартышка: Ну, кто б подумать мог!

Поверю на слово, что так оно и есть.

Что мы не зря забили эту стрелку.

Я вижу много у тебя учеников.

И каждый твои мысли впитывать готов.

Я слышала, друг мой, что ты философ.

Ты, что, умней меня?

Сократ: Уж, дураком, себя я не считаю.

А то, что ты глупа, могу я доказать.

Добро и зло, ты знаешь, что такое?

Волнение не покидало до того момента, пока не начался спектакль, оно возникает у каждого и не важно, какой у тебя опыт в выступлении перед аудиторией, даже бывалые актёры признаются, что оно присутствует при каждом выходе на сцену. Но как только началось выступление, я ощутил драйв, был поток позитивных эмоций, который нахлынул как цунами, чувство того, что ты приобщён к творчеству, даёт массу энергии. А наблюдение за реакцией зала, за тем, с каким восторгом зрители смотрят на тебя, улыбки на их лицах, приводит к ощущению счастья, от того, что ты делишься со зрителем своей позитивной энергией. И ещё хочется отметить, что участие в подобного рода академических занятиях способствует тому, что ты сам начинаешь задуматься на темы, затронутые в спектакле и отвечать на вопросы, задаваемые Сократом:

Сократ: Тогда ответь, обман, что это? Зло…

Сократ: А если, мать дитя своё обманет и скажет,

Что лекарство слаще мёда.

Что это? Зло?…

Сократ: А если, защищая дом свой и семью, убил ты человека?

Таким образом, подчеркнем, что собственный опыт творческой деятельности является значительным стимулирующим фактором в развитии как эмоционального интеллекта личности, так и навыков творческой деятельности. Исходя из собственного опыта и опыта других участников «Театра живых идей», отмечу положительные изменения в личностном самосознании и более полное эмоциональное принятие процесса обучения. Немаловажно то, что и педагог принимал участие в творческом уроке, сценарий был разработан настолько гармонично, что в нем успешно сочетались как остроумие, юмор, так и познавательная информация, которая была темой урока. Нельзя не отметить, что уроки, которые проводит М.В. Мусийчук, отличаются своей неповторимостью, наполнены как юмором для снятия напряженности и усталости, так и творческими эле-ментами; группы всегда находятся в позитивном напряжении, познавательные процессы каждого из присутствующих на пределе – все это позволяет лучше усваивать материал и получать удовольствие от процесса обучения.

 

Библиографический список

  1. Савенков А.И. Интеллект, ведущий к профессиональному успеху, как фактор развития профессиональной одаренности бедующего специалиста. – 2007. — № 6. – С. 22-36.
  2. Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. – М.: Изд-во политической литературы, 1975. – 304 с.
  3. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. – М.: Наука, 1976. – 328 с.
  4. Выготский Л.С. Мышление и речь. Психика, сознание, бессознательное: Психологические исследования. – М.: Академия, 2001. – 248 с.
  5. Мусийчук М.В. Комическое, как взаимосвязь смыслового содержания и словесной формы // Общество: Философия история культура. 2014. № 1. С. 85 – 92.
  6. Мусийчук М.В. История психологии в концепции о душе. – М.: Флинта. 143 с.
  7. Мусийчук М.В. Полифункциональность юмора как основа развития интеллектуальной активности. — Магнитогорск: МаГУ. — 2005. – 84 с.
  8. Мусийчук М.В., Мусийчук С.В. Юмор в образовании как эффективный способ превратить «Ха-Ха» в «Ага!» // Академический журнал Западной Сибири. 2014. № 3 (52). Т. 10. С. 122 – 123.
  9. Мусийчук М.В. История психологии в концепциях о душе, сознании и поведении. Магнитогорск, 2016.
  10. Мусийчук М.В. Философское наследие античнойгреции как средство мотивации к творческой мыслительной деятельности // Общество: философия, история, культура. 2015. № 2. С. 8-14.

 

Средства создания комического эффекта в креолизованных текстах с образом Владимира Путина

УДК 81

М.И. Девяткова

Уральский Государственный Педагогический Университет, г. Екатеринбург, Россия

Аннотация. В статье рассматриваются и описываются лингвистические и паралингвистические средства создания комического эффекта в креолизованных текстах, а именно в карикатурах и комиксах с образом Владимира Путина.

Ключевые слова: Креолизованный текст, каламбур, игра слов, вербальный компонент, невербальный компонент, паралингвистические средства.

Abstract.The article points out and describes linguistic and paralinguistic means of creating comic effect in creolized texts, to be more exact in caricatures and comics with the image of Vladimir Putin.

Keywords: Creolized text, pun, verbal component, non-verbal component, paralinguistic means.

 

 

В эпоху развития информационных технологий и их активного применения во всех сферах жизни человека меняется отношение к языку и, как следствие, к науке о языке. В настоящее время язык изучают не только ученые-лингвисты, но и психологи, культурологи, социологи и др., вследствие чего появляются совершенно новые области знания – психолингвистика, лингвокультурология, лингвосоциология и пр., возникшие на стыке традиционных наук. 

Таким образом, современные лингвисты при изучении языка и всех его проявлений начинают применять методы исследования, используемые смежными науками. Вследствие этого, традиционные понятия и явления, принятые в лингвистике, претерпевают различные изменения. Так, например, в современной науке происходит расширение, «размывание» границ понятия «текст» [2, с. 166], внимание ученых все чаще привлекает нетрадиционный, семиотически осложненный, поликодовый, гетерогенный или креолизованный текст. Связано это с тем, что в настоящее время в значительной степени интерес исследователей возрос к паралингвистическим, то есть невербальным средствам передачи информации, которые являются одним из компонентов такого типа текста. 

Существуют различные виды креолизованных текстов, к ним относятся политические плакаты, агитационные листовки, обложки музыкальных пластинок, политические карикатуры, комиксы, видеоклипы, кино.

Настоящая статья посвящена исследованию русских политических карикатур и комиксов с образом Владимира Путина, а именно описанию средств создания в них комического эффекта.

Как отмечает М.Б. Ворошилова: «Особое место в современном политическом дискурсе справедливо заняла карикатура. Ее роль и значение определяются, в первую очередь, наглядностью передаваемой информации: используя концептуальные образы, автор может очень точно передать суть какого-либо социального явления, свое отношение и отношение общества к изображенным персонажам, проблемам» [2, с. 95]. 

Зачастую авторы карикатур намеренно изображают какие-либо социальные, бытовые, а в особенности, общественно-политические явления в сатирической или юмористической форме, предлагая посмеяться над злободневными проблемами современности. Как известно, «…именно смех в русском национальном сознании является лучшим «лекарством, единственно верным оружием с всемирным злом», в том числе и с мировым кризисом» [2, с. 93]. В связи с чем, карикатура и является преимущественно популярным видом креолизованного текста.

Как особая эстетическая категория карикатура выступает эффективным инструментом воздействия на аудиторию благодаря своим богатым выразительным ресурсам. Комическое в карикатуре построено на иронии, метафоричности сюжетной линии [6, с. 145]. 

Карикатура на рис. 1 изображает Владимира Путина, одетого в камуфляжную куртку и солнцезащитные очки «авиаторы», на фоне вооруженных военнослужащих, выстроенных клином. Также карикатура иллюстрирует государственные флаги РФ и взмывающие в небо самолеты-истребители. В качестве вербального компонента карикатуры приведен текст: «Всем привет, с вами Владимир Путин! И сегодня мы сделаем мир немного вежливее!»

Здесь комический эффект достигается за счет игры слов, основанной на переосмыслении значения слова «вежливый». Автор карикатуры, изображая вооруженных военнослужащих за плечами российского президента, отсылает нас не к прямому значению лексемы «вежливый» – «чуждый грубости, предупредительный, услужливый» (БТС), а к эвфемизму «вежливые люди», используемому для обозначения военнослужащих Вооружённых Сил Российской Федерации в военной форме без знаков различия, блокировавших стратегические объекты в Крыму во время присоединения полуострова к России. Термин получил распространение с конца февраля – начала марта 2014 года [URL: https://ru.wikipedia.org/wiki]. 

Формулировка «Всем привет, с вами …», напоминающая приветственную фразу видеоблоггеров, лишь добавляет иронии карикатуре, маскируя угрозу так называемой российской агрессии под популярный в настоящее время развлекательный контент. 

Для более эффективного воздействия на читателя нередко применяется технология комикса. «Комикс – графически-повествовательный жанр: серия рисунков с текстом, образующая связное повествование, обычно приключенческого содержания [3, с. 444]. Стилистика комикса многообразна, благодаря чему данный вид печатной продукции нередко является эффективным средством графической агитации, тонким инструментом анализа действительности, а главное, он обладает ярко выраженным юмористическим эффектом [6, с. 146-147]. 

В следующих двух примерах комический эффект обеспечивается посредством каламбура, а именно через обманутое ожидание читателей. 

А. Меркель задает вопрос В. Путину: «Порошенко спрашивает, что такое «Светит, но не греет»?» и вместо ожидаемого ответа на детскую загадку слышит суровое: «30 лет строгого режима!»,

Карикатура (рис. 2) представляет собой диалог между немецким и российским лидерами. А. Меркель задает вопрос В. Путину: «Порошенко спрашивает, что такое «Светит, но не греет»?» и вместо ожидаемого ответа на детскую загадку слышит суровое: «30 лет строгого режима!», суровость реплике Путина придает выражение его лица, серьезное и даже строгое. В результате чего комический эффект усиливается за счет использования невербального компонента карикатуры.

 

В. Путин: Барак, чего тебе? Б. Обама: Как ты думаешь, будущее США пугает или интригует? В. Путин: ОтсутствуетКомикс (рис. 3) также является иллюстрацией разговора российского лидера, но уже с американским президентом Б. Обамой:

В. Путин: Барак, чего тебе?

Б. Обама: Как ты думаешь, будущее США пугает или интригует?

В. Путин: Отсутствует

Точно так же, как и в выше описанном примере, вполне ожидаемый ответ внезапно заменяется другим – остроумным и ставящим в тупик.

Рассмотрим еще два примера комиксов, где комизм достигается за счет неожиданного окончания фразы. Оба комикса (рис. 4 и 5) продолжают серию диалогов между Владимиром Путиным и Бараком Обамой.

Б. Обама: Вова, а ты что такой грустный? В. Путин: У меня много комплексов Б. Обама: Ты главное не переживай, все будет хорошо! Кстати, а какие у тебя комплексы? В. Путин: Зенитно-ракетныеНа рисунке 4 изображены президенты, разговаривающие с глазу на глаз:

Б. Обама: Вова, а ты что такой грустный?

В. Путин: У меня много комплексов

Б. Обама: Ты главное не переживай, все будет хорошо! Кстати, а какие у тебя комплексы?

В. Путин: Зенитно-ракетные

В данном примере комический эффект создается не только за счет обманутого ожидания, но и посредством языковой игры, основанной на многозначности слова «комплекс». 

В начале разговора мировых лидеров слово «комплекс» понимается как болезненное осознание своих недостатков, своей неполноценности; ощущение собственной уязвимости, социальной незащищённости (БТС), но финальная фраза российского президента неожиданно указывает на совершенно другое значение данной лексемы совокупность, сочетание предметов, явлений, действий, свойств (БТС), а именно зенитно-ракетный комплекс (ЗРК) совокупность функционально связанных боевых и технических средств, обеспечивающих решение задач по борьбе со средствами воздушно-космического нападения противника [URL: https://ru.wikipedia.org/wiki]. И вновь комический эффект усиливается за счет невербального компонента – ироничной улыбки Владимира Путина.

Б. Обама: А если мы на вас нападем? В. Путин: Придется делиться! Б. Обама: Вот и отлично! Нефть лишней не бывает! В. Путин: Да нет – вам придется делиться! Где-то на 8 субъектов федерации.
Б. Обама: А если мы на вас нападем?
В. Путин: Придется делиться!
Б. Обама: Вот и отлично! Нефть лишней не бывает!
В. Путин: Да нет – вам придется делиться! Где-то на 8 субъектов федерации.

Следующий комикс (рис. 5) иллюстрирует телефонный разговор двух лидеров:

Б. Обама: А если мы на вас нападем?

В. Путин: Придется делиться!

Б. Обама: Вот и отлично! Нефть лишней не бывает!

В. Путин: Да нет – вам придется делиться! Где-то на 8 субъектов федерации.

Как и в предыдущем примере, игра слов базируется на многозначности лексемы. Глагол «делиться» использован в двух своих значениях: уделять, отдавать часть чего-л., принадлежащего себе, кому-л. и распадаться, разъединяться на части (БТС), вследствие чего, возникает двоякий смысл высказывания. 

 

«Россию изолировать?», «а изоленты хватит?» Следующий креолизованный текст (рис. 6) представляет собой карикатуру, невербальный компонент которой заключает в себе образ Владимира Путина на фоне российского флага, поправляющего солнцезащитные очки. Вербальный компонент текста представлен двумя вопросами, расположенными вверху и внизу иллюстрации: «Россию изолировать?», «а изоленты хватит?» 

Комический эффект данного креолизованного текста основан на контрасте между смыслом слов, сходных по звучанию. Глагол «изолировать» использован в своем первом значении «обособить, отделить от окружающей среды, обстановки» (БТС), а в рассматриваемом примере даже от всего мира. Но вся серьезность угрозы изоляции разбивается о лексему «изолента», отсылающую читателя ко второму значению слова «изолировать» – защищать источник, проводник какой-л. энергии оболочкой, покровом и т.п. в каких-л. технических целях (БТС).

Причем, чтобы защитить источник энергии какой-либо оболочкой (напр. изолентой), нужно накрутить ее на оголенный участок минимум в два слоя (прим. автора). Следовательно, если представить изоляцию России, имея в виду второе значение глагола «изолировать», и принимая во внимание внушительные размеры страны, то в комическом эффекте, создаваемом посредством двоякого толкования глагола, сомневаться не приходится.

В заключение данной статьи мы хотели бы отметить, что рассмотрели лишь малую часть всего многообразия средств создания комического в креолизованных текстах. В целом, семиотически осложненные тексты включают большой арсенал как лингвистических, так и паралингвистических средств создания комического эффекта. Дальнейшие исследования в этой области представляются нам актуальными и перспективными. 

 

Библиографический список

  1. Википедия. Свободная энциклопедия [Электронный ресурс] URL: https://ru.wikipedia.org/wiki
  2. Ворошилова М.Б. Политический креолизованный текст: ключи к прочтению: моногр. / М. Б. Ворошилова ; Урал. гос. пед. ун-т. – Екатеринбург, 2013. – 194 с.
  3. Кузнецов С.А. Большой толковый словарь русского языка // Справочное издание. – СПб.: Норинт, 2000. – 1536 с. 
  4. Санников В.З. Каламбур как семантический феномен // Вопросы языкознания. 1995. – №3.– С.56-69
  5. Фефелова Г.Г. Языковые средства выражения комического в юмористическом дискурсе // Филологические науки. Вопросы теории и прПричеактики. 2016. – № 9-2 (63). С. 170-173
  6. Шурхаев А.И. Сатирические и позитивные карикатуры как внелингвистические формы комического в современной публицистике / А.И. Шурхаев // Ученые Записки Казанского Университета. – 2010. – Т. № 152. – С. 144-151.

Песнь о Гелотологии божественной и современной 

УДК 100.73

М.В.Мусийчук 

Магнитогорский государственный технический университет им. Г.И. Носова, г. Магнитогорск, Россия

Слагая песнь гелотологии, обратим взоры к древнегреческой мифологии. Термин «гелотольогия» своими истокам обязан Гелосу. Гелос (др.-греч. ‘Ελος) — в греческой мифологии — бог, персонификация смеха. Согласно мифам и легендам Древней Греции, Гелос сопровождал Диониса на сельском празднике. Дионисизм означает освобождение беспредельного влечения, взрыв необузданной динамики животной и божественной природы. В свите Диониса, в дионисийском хоре представлены сатира, в верхней части туловища — боги, в нижней части — козлы. Представляет интерес такой факт,   что в Фессалии Гелосу посвящалось ежегодное празднество. В Лакедемоне святилище Гелоса находилось по соседству с храмами бога смерти Танатоса и бога страха Фобоса [1, 2]. 

Наряду с Гелосом, отметим еще одного греческого бога – Мома (др.-греч. Μῶμος «насмешка, хула») – бога насмешки, злословия и глупости. Интересные метафоры могут быть осмыслены из тех фактов древнегреческой мифологии, что Мом, сын Никиты (Ночи) и брат Гипноса. Из работ Плутарха мы узнаем, что статую бога Смеха воздвиг Ликург (знаменитый правитель Спарты). Упоминается в баснях. О придирках Мома упоминает Платон в «Государстве». По недоброму совету Мома Зевс допустил Троянскую войну. Мом, «прославился» еще и тем, что ненавидел людей и богов, помогающих им. Закончилось все в итоге тем, что за бесконечные порицания богов (Зевса, Афины, Посейдона) Мома изгнали с Олимпа. Итог деятельности Мома весьма плачевен. Он лопнул от злости, когда не смог найти ни одного недостатка у Афродиты. В миологических божествах древней Греции прослеживается выделяемые совранными исследователям функции юмора и смеха.

Обратим взоры в сторону еще одного божества – Хотея – смеющегося Будды — Бога счастья, богатства, веселья и благополучия. Смеющийся Будда, исполняет желания, является Богом радости и общения. Хотей — один из семи богов счастья. Вне всякого синения можно утверждать, что Хотэй — самый веселый и позитивный из всех существующих богов всех времен и пантеонов. 

О Хотее сложено множество преданий. Так по одной из легенд, в то время, когда Хотей достиг просветления — он начал смеяться. После просветления. Он прожил после момента просветления еще тридцать лет. И даже во сне, по свидетельству его учеников, он иногда похохатывал. Всё его послание миру было — смех. Он переходил с места на место, с одной базарной площади на другую, становился в центре базара и начинал смеяться – вот и вся проповедь. Смеялся он захватывающе, заразительно; это был подлинный смех, его живот сотрясался от смеха, смех был единственным его посланием.

Обратимся к еще одному образу — Пелике́ну — эскимосскому и чукотскому талисману, вырезанной из моржового клыка фигурку широко улыбающегося существа, традиционно изображающегося с большими ушами, круглым животиком и длинными, прижатыми к бокам ручками.

Рис.1. Пеликен греется в лучах славы (фото автора).

 

 

Пеликен — традиционный северный сувенир-оберег. Считается, что этот улыбчивый толстячок приносит удачу, здоровье и счастье. «Активировать» его просто: нужно потереть его пупок по часовой стрелке. Исследователь искусства Чукотки Т.Б. Митлянская описывает Пеликена как «геометризованную, условную, в виде прямоугольного блока обнажённую человеческую фигуру с плоскими, прижатыми к туловищу руками, большой [3].

Пеликен улыбается. Пеликен вырезанный из моржовой кости. Приобретен в сувенирной лавке Анадыря и подарен в качестве экспоната в Музей юмора (организуемый Мусийчук М.В) (фото автора).
Пеликен улыбается. Пеликен вырезанный из моржовой кости. Приобретен в сувенирной лавке Анадыря и подарен в качестве экспоната в Музей юмора (организуемый Мусийчук М.В) (фото автора).

История появления Пеликена такова. В одном селении у мастера-костореза был ученик, мальчик-сирота. В те далекие времена Пеликен был суровым и угрюмым божеством, так его и вырезали из кости. Еще в том селении был обычай, вырезать фигурки покровителей мог только посвященный мастер-косторез. Однажды, в отсутствие наставника, мальчик, ослушался строгих наставлений и сделал человечка, придав ему веселые и смешные черты. Вернувшись, мастер пришел в ужас и немедленно нашел шамана, очень уважаемого во всем племени.

Шаман долго думал, разговаривал с предками, совершал танцы, и шептал слова понятные лишь тем, кому они были предназначены, и вынес приговор прогнать ослушника.

Веселого Пеликена, которого сделал мальчик, никто не решался трогать. В деревне воцарился страх и предчувствие ужасной кары божества за то, что закон был нарушен. А мальчик все брел по тундре ни на секунду не унывая, ловил рыбу, валялся на мягком мху. Время шло. И однажды в селении заметили, что им стала сопутствовать удача на охоте, в морском промысле, что они стали чаще улыбаться и радоваться жизни. Тогда шаман повелел лучшим охотникам и следопытам отыскать изгнанника, и привести его. Мальчика нашли. И когда он пришел по извилистой дорожке к окраине деревни за ним приплясывая, улыбаясь, раскачиваясь из стороны в сторону шел Пеликен. Когда шаман встретил мальчика, Пеликен сказал: «Теперь ваша жизнь будет полна счастья, и веселья, а благодарить вы должны этого юношу, который подарил мне смех, а значит и вам заодно». Сказав эти слова, божество растворилось, и легкий игривый ветерок промчался по всему селению.

Так подмастерье стал очень уважаемым человеком, а Пеликенов начали делать только в виде улыбающегося веселого человечка. Особенно почитаемые Пеликены создаются Уэленской косторезной мастерской.

В апреле 2016 г. в Музейном центре «Наследие Чукотки» состоялась церемония закрытия и награждение победителей IV выставки-ярмарки «Пеликен-2016», которая была посвящена 85-летию Уэленской косторезной мастерской.

 

 Улыбка, как символ смеха, юмора веселья, общественное и личное значение юмора, олицетворением которых явились многие мифологические божества и даже сам Гелос, дал свое имя целому направлению исследований, что позволило появиться на свет и этому сборнику с интригующим названием «Современная гелотология».

От всей души, с улыбкой, хотелось бы представить стихотворение студентки Магнитогорского государственного технического университета им. Г.И. Носова, Института гуманитарного образования, написанного специального для нашей конференции «Современная гелотология».

 

«От улыбки хмурый день светлей»
Это каждому ребёнку разъясняют с детства.
Ведь улыбки близких нам людей,
Или парня из соседнего подъезда 
Могут нам задать настрой на целый день.

Люди улыбаются всем телом
И искрятся смехом настроения.
Люди улыбаются всецело
И в улыбке нам передают стремление 
Радоваться жизни, всем её мгновениям.

Люди улыбаются душой.
И её природное свечение
Согревает всех своею добротой.
Это вносит толику сомнения
В тезис: «В людях только зло лишь вдохновение».

«От улыбки хмурый день светлей»
Это каждому ребёнку разъясняют с детства.
Ведь улыбок звонкая капель 
В каждом человеке лишь от сердца. 

Ксения Борцова

Октябрь, 2016

 

Это стихотворение побудило автора Людмилы Улановой из  Самары написать песенку. Ее уже подхватили и распевают все и везде от мала до велика. Наши репортажи покажет Интернет. А пока знакомьтесь с текстом и вместе запоем…

От улыбки хмурый день светлей!»
Это всем и каждому  известно.
Ведь улыбки близких нам людей
Повышают настроенье повсеместно.

 От улыбки станешь ты сильней!

Пусть искрится смехом каждое мгновенье!

И вокруг все станут чуть дружней,

Смех — ведь это к миру общему стремленье!

 

Припев:

Если хмурятся слегка

В сером небе облака,

А дела, порой, идут не так как надо,

Не тушуйся и не злись,

А пошире улыбнись,

Чтоб свалилась с плеч тяжёлых дум громада! 

От улыбки веет добротой.

От неё исходит тёплое свеченье!

Если ты, друг, с чистою душой,

Улыбнёшься, то развеешь все сомненья!

«От улыбки хмурый день светлей!»
Аксиома эта всем известна с детства.
Ведь улыбок звонкая капель
Отзывается, как эхо, в каждом сердце. 

Припев:

И пусть циники порой

Лишь за зло стоят горой,

Верят в то, что дарит зло всем вдохновенье,

Мы оспорим тезис сей,

И Земле докажем всей

То, что юмор помогает всем в твореньи! 

Мы сатире дружно скажем «да»!

Вдруг поможет и исправит положенье…

И в стране появятся тогда

Молодым – дорога, старым – уваженье…

Ей – респект и слава, и успех!

Ведь задуматься сатира заставляет.

У неё оружие есть – смех,

Повсеместно зло которым побеждает!

Припев:

Как сказал один мудрец:

Юмор – он добра отец,

От конфликтов он легко спасёт полмира!

Пусть смеются все вокруг:

Незнакомец, враг и друг, —

Нам помогут в этом юмор и сатира!

 Нужно помнить всем всегда,

Смех нам нужен как еда,

Он стакан сметаны даже заменяет!

Чтоб в конфликтах не сгореть,

Нужно всем шутить уметь,

Юмор всех роднит, и мир он укрепляет!

 

Проблемы гелотологии относятся к различным областям бытия. Так, например, Международная научно-практическая конференция «Юмор и сатира в координатах XXI века» организованная 1 апреля 2015 г., Варна, Болгария рассматривала значительный спектр проблем в различных временных координатах юмора. Так, Н.К. Войцеховская выявила особенности юмора и сатиры в координатах диалогического дискурса ХХІ в. [5]. 

Трансформация смеховой культуры Средневековья в петровскую эпоху осмысливается Г.Ю. Литвинцевой [6]. Т.Е. Абрамзон исследовала «забавную» фортуну в русской поэзии XVIII в. [7]. Р.Е. Тельпов выявил особенности перевода на иностранные языки юмористических названий фантастических персонажей (на материале повести А.Н. и Б.Н. Стругацких «Понедельник начинается в субботу» [8]. Образная структура фразеологизма как источник комического эффекта проанализирована Т.М. Филоненко [9].

Ряд автор исследует процесс порождения юмора и сатиры в литературных произведениях. Так, например, С.С. Жданов рассматривает проблему порождения сатирического образа Германии в прозе Саши Черного [10]. Один из вариантов отношения к «Булгаковскому мифу» в современной литературе, как юмор, иронию, самоиронию, сатиру исследует М.Н. Капрусова [11]. Творчество Евгения Венского, как мастера литературно-критической пародии, подвергает анализу В.Н. Крылов [12]. Особенности языковой игры на страницах произведений М. Веллера, представлены читателям в статье М.Ф. Шацкой [13]. Игру и иронию как симулятивную модель постмодерна исследует Ф.Г. Емельянов [14]. Д.Д. Тураева исследует роль юмора в развитии узбекской детской литературы [15]. 

Современных гелотологов интересуют различные формы представления юмора. Так наряду с литературными произведениями различного формата исследуются также и технологии стереотипизации архетипического для создания комического эффекта в телевизионном контенте (на примере программы «Comedy Club»). Этой проблеме посвящена работа Е.Ю. Кармаловой [16].

Значительное количество интересных исследований посвящено применению юмора в процессе обучения. Так, А.В. Атемасов проанализировал психологическую ценность юмора и сатиры как средств обучения и воспитания личности [17]. Особенности малоформатных комических текстов в преподавании иностранных языков (английского и немецкого) изучает Н.Г. Кузнецова [18].

Лёшманн Мартин, представил исследование доказывающее, что юмор является неотъемлемой частью обучения немецкому языку как иностранному [19]. Л.А. Оганесян в своей работе убедительно доказывает, что юмор является неотъемлемым средством педагогического общения [20]. Особенности использования юмора в обучении. Также анализирует О.С. Протас [21].

 Значительное число интересных работ в современной гелотологии посвящено карикатуре. Среди них работа Д.Е. Цикалова посвященная исследованию роли сатирической графики в политическом пространстве Франции 30-х — начала 50-х гг. XIX в. [22]. Юмор в политической карикатуре осмысливался в статье М.В. Братолюбова и Т.С. Пиманова через призму Европейскго Союза в зеркале политической карикатуры [23]. М.Б. Воршилова исследует символ «свастика» в современной русской карикатуре [24]. Так же взоры исследователей обращаются и к историческим карикатурам. В этом плане заслуживает внимания работа А.М. Мойсиновча. В которой осмысливается образ Николая II в политической карикатуре Габриэля Галантара [25].

Таким образом, можно заключить, что актуальными являются проблемы исследования сатиры, юмора, иронии, карикатуры в различных аспектах и как особенности создания литературных произведений, оснований для построения эффективных процессов обучения, выявления роли различных символических аспектов юмора и сатиры для формирования мировоззрения личности, что несомненно подтверждает значимость современной гелотологии, имеющей глубокие корни в истории человечества.

 

Библиографический список

  1. Кондрашов А. Легенды и мифы Древней Греции и Рима: Энциклопедия. — М.: РИПОЛ классик, 2005. 768 с. 
  2. Мифологический словарь / Гл. ред. Мелетинский Е.М. — М.: Советская энциклопедия, 1990. 672 с.
  3. Митлянская Т.Б. Художники Чукотки. М.: Конец формы. М.:

Изобразительное искусство,1976. С. 54.

  1. Пеликен из Уэлена. http://www.ks87.ru/163/5442.html.(13.10.2016).
  2. Войцеховская Н.К. Юмор и сатира в координатах диалогического дискурса ХХІ века // Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 22 -28.
  3. Литвинцева Г.Ю. Трансформация смеховой культуры Средневековья в петровскую эпоху //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 67 -71.
  4. Абрамзон Т.Е. О «забавной» фортуне в русской поэзии XVIII века // Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 6 — 10.
  5. Тельпов Р.Е. Особенности перевода на иностранные языки юмористических названий фантастических персонажей (на материале повести А.Н. и Б.Н. Стругацких «Понедельник начинается в субботу») //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 92 -99.
  6. Филоненко Т.М. Образная структура фразеологизма как источник комического эффекта //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 105 -109.
  7. Жданов С.С. Сатирический образ Германии в прозе Саши Черного //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 39 -43.
  8. Капрусова М.Н. Один из вариантов отношения к «Булгаковскому мифу» в современной литературе: юмор, ирония, самоирония, сатира //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 44 -48.
  9. Крылов В.Н. Евгений Венский – мастер литературно-критической пародии //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 54 -58.
  10. Шацкая М.Ф. Языковая игра на страницах произведений М. Веллера //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. – С. 116 -120.
  11. Емельянов Ф.Г. Игра и ирония как симулятивная модель постмодерна //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 34 -38.
  12. Тураева Д.Д. Роль юмора в развитии узбекской детской литературы //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 100 -103.
  13. Кармалова Е.Ю. Использование технологии стереотипизации архетипического для создания комического эффекта в телевизионном контенте (на примере программы «Comedy Club») //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 49 -53.
  14. Атемасов А.В. Психологическая ценность юмора и сатиры как средств обучения и воспитания личности// Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 12 — 16.
  15. Кузнецова Н.Г. Малоформатные комические тексты в преподавании иностранных языков (английский, немецкий) //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 60 -64.
  16. Лёшманн Мартин. Юмор как неотъемлемая часть обучения немецкому языку как иностранному //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 73 -77.
  17. Оганнисян Л.А. Юмор как средство педагогического общения //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 83 -86.
  18. Протас О.С. Использование юмора в обучении //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 87 -90.
  19. Цыкалов Д.Е. Роль сатирической графики в политическом пространстве Франции 30-х — начала 50-х гг. XIX века //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 110 -114.
  20. Братолюбова М. В., Пимонова Т. С. Европейский Союз в зеркале политической карикатуры // Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 18 — 20.
  21. Ворошилова М.Б. Свастика в современной русской карикатуре //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 29 -32.
  22. Мойсинович А.М. Образ Николая II в политической карикатуре Габриэля Галантара //Юмор и сатира в координатах XXI века : сборник научных статей по материалам I Международной научно-практической конференции 1 апреля 2015 года, Варна, Болгария / под ред. М.Н. Капрусовой, Р.Е. Тельпова. – Варна : Център за науч. изследвания и информация «Парадигма», 2015. С. 78 -81.

Гуманитарная составляющая психолого-педагогических аспектов развития креативности в юморе

УДК 379.8:159.9

Е. Е. Верхотурцева 

ФГБОУ ВПО «Магнитогорский государственный технический университет имени Г.И. Носова», г. Магнитогорск, Россия

Аннотация. В данной статье раскрываются функции юмора, влияющие на развитие креативности у учащихся образовательных учреждений. Актуальность данной работы заключается в необходимости включения в учебно-воспитательный процесс образовательных учреждений системы основного и дополнительного образования методик развития креативности личности на основе функций юмора и в обозначении специфики лингво-юмористических средств (приемов остроумия) при повышении уровня креативности личности в процессе обучения.

Ключевые слова: юмор, образование, креативность, мышление, остроумие, смекалка, школьник.

 

В современном мире качественно новым образом решается проблема развития и использования человеческих возможностей, потому как предъявляются более высокие требования к самостоятельности, инициативности, предприимчивости человека. Этим и объясняется интерес к проблеме повышения креативности специалистов разных областей, но до сих пор проблема повышения креативности и, в частности, проблема повышения креативности на основе функций юмора является открытой для исследований. Однако, несмотря на чрезвычайную важность данной проблемы для современного образования, мы все-таки не можем говорить о существовании целостного подхода к ее решению. Несмотря на значительную практическую актуальность поставленных проблем, в настоящее время не существует адекватных теоретических методов их разрешения. Большинство имеющихся исследований ограничивается чисто внешним, поверхностным описанием воздействия механизмов юмора. Анализ функционального состава юмора и происходящих на этой основе коммуникативных, креативных, ценностно-мировозренческих, психофизиологических изменений в настоящее время не отвечает тем стандартам, которые предъявляет практика.

На данный момент имеется актуальная теоретическая проблема по разработке и применению методологических средств описания механизмов юмора и тех характеристик социального взаимодействия личности, которые определяются спецификой воздействия функций юмора на различных уровнях социального взаимодействия. Опираясь на обзор научной литературы, анализ социально–экономической ситуации, тенденции образовательной практики, мы можем говорить о наличии объективного противоречия между растущей потребностью общества и школы в учителях, способных оказать помощь учащимся и их родителям по предотвращению межличностных конфликтов средствами юмора и недостаточным уровнем подготовленности общеобразовательных учреждений. Юмор оказывает позитивное воздействие на физическое и психическое здоровье школьников, стереотипы их поведения в обществе и личной жизни, моральные нормы, нравственные критерии и духовные ценности. Актуальность данного проекта заключается в необходимости включения в учебно-воспитательный процесс образовательных учреждений системы основного и дополнительного образования методик развития креативности личности на основе функций юмора. 

Цель данной работы состоит в теоретическом анализе и эмпирическом осмыслении креативной функции юмора в процессе образования. Достижение цели исследования включает в себя решение следующих задач.

  1. Проанализировать основные подходы к исследованию феномена «юмор» в конкретно-научных исследованиях через выявление его креативной функции.
  2. Раскрыть содержание понятия «креативная функция юмора» и рассмотреть данную функцию юмора в языковой игре как основе развития креативности в процессе образования.
  3. Обозначить специфику лингво-юмористических средств (приемов остроумия) при повышении уровня креативности личности в процессе обучения.
  4. Обосновать когнитивно-аффективную природу креативной функции юмора.
  5. Подобрать комплекс методов и методик для выявления представлености функций юмора на уровне обыденного сознания, выявления уровня сформированности чувства юмора и его взаимосвязи с креативностью личности.
  6. Апробировать эффективность тренинга «Дюжина приемов остроумия», направленного на повышение уровня креативности.
  7. Апробировать эффективность процесса развития творческого воображения, смекалки, юмора и креативности на основе специальной системы ТРИЗ технологий.
  8. Апробировать эффективность процесса развития аналитического склада ума, мышления и смекалки с помощью технологических задач, разработанных в сказочной форме «Алиса в стране математики».

Исследование юмора ведется со времен античности через рассмотрение таких проблем, как определение его природы, сущностных характеристик содержания объема понятия, выделение функционального состава. Определение юмора дается в рамках различных концепций. В уточнении представления о природе юмора заинтересованы не только педагоги и психологи, а также философы, социологи, психотерапевты, филологи, историки культуры, культурологи и др. Однако интеграция представлений о природе юмора еще не приобрела ярко выраженной динамики по ряду причин. Одной из основных проблем недостаточной степени разработанности представлений о юморе в различных науках является его феноменологическая сущность. К настоящему времени наиболее полные исследования юмора представлены в философии и эстетике, психологии, психофизиологии, психотерапии, филологии, социологии, антропологии. На наш взгляд, адекватное описание такой многофункциональной категории как юмор может быть осуществлено только посредством отражения феноменологической, или многоаспектной сущности юмора. Заинтересованность различными аспектами функциональных особенностей юмора породила ряд исследований, имеющих пограничный характер. Например: психолого-педагогические (Дементьева, Муньиз и др.), социально-психологические (Повелл, Олдани и др.), социально-культурологические (Лихачев, Панченко, Понырко и др.), психофизиологические (Спенсер, Вайнбаум, Дюшон и др.).

Существенный опыт в изучении юмора накоплен филологами, усилия которых направлены преимущественно на описание проявлений и эффектов, возникающих при порождении и восприятии юмора. При этом проводятся исследования языковых средств, которые используются для создания юмористического эффекта (В.Я. Пропп, В.Н. Вакуров, П.В. Коржева и др.), а также используются стилистические приемы (В.И. Грицутенко, А.В. Луганская и др.).

Разработанные к настоящему времени программы использования юмора в педагогической практике могут быть отнесены к двум направлениям: восприятие и порождение юмора. Анализ показывает, что доминирующими являются работы, связанные с организацией процесса восприятия юмора (Иванова Т.В. и др.), а также изучением проблем, связанных с обучением школьников использованию речевых средств комического содержания (Лукьянов С.А., Щепина К.П. и др.), с применением юмора в процессе обучения в вузе (Вакуров В.Н., Голубков С.А. и др.). Анализ выделенных направлений позволяет сделать вывод о том, что проблемы юмора в плане решения общих проблем педагогики рассматриваются с точки зрения исследования психолого-педагогических основ юмора, как средства обучения и воспитания. Таким образом, основным в процессе понимания когнитивной природы юмора являются такие важнейшие аспекты, как: порождение и восприятие юмора является интеллектуальной деятельностью, способствующей динамическому восприятию действительности; юмор по уровню обобщенности аналогичен абстрактному мышлению; юмор как род интеллектуальной игры способствует приобретению нового опыта и научению.

Новизна нашего подхода состоит в том, что порождение и восприятие юмора определяется как интеллектуальная деятельность; процесс познания на основе юмора протекает через разрешение противоречий и опосредуется интеллектуальной активностью, юмор является интеллектуальным чувством, опосредованным взаимопроникновением когнитивных и аффективных компонентов.

Структура тренинга «Дюжина приемов остроумия» представлена 12 – тью (дюжиной) модулей, в соответствии с классификацией приемов остроумия, предложенной А.Н. Луком. Новизна нашего подхода к классификации приемов остроумия состоит в уточнении внутренней структуры ряда приемов, таких как: доведение до абсурда, остроумие нелепицы, ложное противопоставление, ложное усиление, смешение стилей, намек, ирония, метафора, сравнение, повторение, двойное истолкование, парадокс. Расположение приемов связано не только с нарастанием уровнем сложности освоения приема, но и с учетом места каждого приема в процессе освоения и жизнедеятельности личности. Композиционно материал тренинга представлен следующим образом: теоретическое описание приема; упражнения, направленные на техническое овладение приемом, различные по характеру выполнения; упражнения «Зри в корень!» являются обязательной составляющей при отработке всех приемов остроумия как необходимый обучающе-контролирующий, эмоционально привлекательный компонент.

Обучение требует напряжения таких психических образований как воображение, внимание, мышление, креативность, любознательность и др. Для развития данных психических функций мы хотим выделить два метода с возможностью использования комического. Первый строится на решении задач через разрешение противоречий. Это особая стройная теория решения изобретательских задач — ТРИЗ. Ее основателем стал Генрих Саулович Альтшуллер — советский изобретатель и писатель-фантаст. ТРИЗ появилась в 1946 году и является довольно развитой наукой сегодня. На сегодняшний день быстро осваивается ведущими компаниями мира, такими как: Mitsubishi, Samsung, Hewlett Packard, General Electric, Siemens. ТРИЗ признана во всем мире и применяется для решения творческих задач во многих областях человеческой деятельности, начиная с конструирования и проектирования и заканчивая рекламой, PR, управлением.

Альтшуллер считал, что развивать творческие способности, остроумие и креативность нужно начинать в детском возрасте. Одной из задач, которая стояла перед ним – развить творческие способности детей. Технология ТРИЗ происходит от ребёнка – он должен быть талантлив и лишен стандартов в понимании мира. Немаловажно научить ребёнка исследовать объекты таким образом, чтобы он имел возможность без помощи других устанавливать систему ориентиров, требуемых для безошибочного выполнения заданий согласно данным явлениям. Изучив около 40 тысяч патентов, он подчеркнул некие алгоритмы решения задач, благодаря чему на данный момент ТРИЗ имеет более 100 приемов для решения творческих задач. С помощью этих технологий становится возможным снять психологические барьеры, воспринимать школьные, а в будущем и жизненные трудности как задачи, имеющие множество вариантов решения. В школе детей учат знаниям, в то время как в ТРИЗе учат умению актуализировано использовать их. 

В 70-х гг. XX в. в газете «Пионерская правда» он открыл рубрику «И тут появился изобретатель», в которой предлагались различные изобретательские задачи. Эти задачи стали пользоваться большой популярностью, в частности у детей и подростков. Они привлекали своей неоднозначностью и большим выбором решений. В конце 80-х годов в свет выходит книга Альтшуллера под псевдонимом Альтов с аналогичным названием. В ней приводится большое количество задач, взятых из реальной практики изобретательства. Его книги содержат массу полезной информации за счет представленных в ней интересных технических примеров. Главное, что все учебные задачи подготовлены на основе реальных технических решений, официально признанных изобретениями. Альтшуллер пишет свои книги со знанием дела, доходчиво раскрывая суть метода. Благодаря этому его задачи всегда пользовались успехом у детей. 

В ТРИЗе присутствие юмора при решении задач способствует заинтересованности не только детей, но и преподавателей и родителей. Приведем пример юмористических остроумных задач на основе ТРИЗ. 

  1. Диалог полицейского и пешехода:
    — Вы перешли дорогу на красный свет!
    — Разве героям СНГ запрещено?
    — Виноват, — краснеет полицейский и отдает честь.
    — Петя, зачем ты сказал, что ты «герой СНГ» — спрашивает его жена.
    — Я не сказал, а просто спросил!

Вывод: Герой разрешил противоречие: надо быть героем, чтобы не оштрафовали, и нельзя быть героем, поскольку нет справки. Но можно спросить про героев! Использовался прием повышения своего статуса в сознании другого без повышения в реальности. 

  1. — Папа, нашей соседке не нравится, как наш Ваня играет на барабане.
    — С чего ты решила?
    — Вчера она подарила ему маленький ножик и спросила, знает ли Ваня, что находится внутри барабана!

Вывод: было найдено идеальное решение — Ваня сам портит свой барабан. Аналитика против изобретательности.

Таким образом, ТРИЗ является действенной системой, решающей задачи различной сложности через нахождение и разрешение противоречий. Комические задачи и задачи с подвохом помогают находить неожиданные и юмористические решения, что способствует развитию творческого воображения, смекалки, юмора и креативности.

Второй метод основывается на решении технологических задач, разработанных в сказочной форме «Алиса в стране математики». Написал её Лев Элевич Генденштейн, автор и соавтор большого числа учебных и развивающих книг для детей всех возрастов. Первая часть книги содержит прекрасно иллюстрированную сказку об Алисе. Вторая часть книги содержит истории о математике и, отчасти юмористические, стихи-небылицы на математическую тему, причем абсурдность с первого взгляда имеет под собой логичные объяснения. Экскурс в историю к античным мыслителям помогает лучше понять математические и юмористические феномены (юмор начал исследоваться со времен античности). В школьной программе задач такого типа категорически мало, но они крайне важны для развития логики, смекалки и формирования математической культуры. Использование юмора предполагает развитие интереса к таким сложным дисциплинам как физика, химия и, естественно, математика.

На каждую задачу, сложную для понимания, можно найти юмористический подход. Для примера возьмем отрывок из данной книги и приведем юмористический пример, более легкий для понимания. 

— С тех пор, — продолжал грустно Болванщик, — на часах всё шесть…

— Поэтому здесь и накрыто к чаю? — спросила Алиса.

— Да, — отвечал Болванщик со вздохом. — Здесь всегда пора пить чай. Мы не успеваем даже посуду вымыть!

Если до того, как часы пробьют 6 часов, останется 1 секунда, то это не последний момент перед тем, как наступит 6 часов. За ним следует момент, когда до 6 часов останется полсекунды, затем четверть секунды и так до бесконечности.

  1. В молочную лавку заходит бесконечное число математиков. Первый просит продать литр молока, второй – пол-литра, третий — четверть и так далее. «Мне все ясно», — отвечает продавец и наливает в банку два литра молока.
  2. В математическом кружке была организована лотерея, главный приз которой – бесконечное число денег! Когда победитель был объявлен, то выяснился и принцип оплаты: 1 рубль ему платят сейчас, 50 копеек (1/2 рубля) он получит завтра, 25 копеек (1/4 рубля) послезавтра и т.д.

В школьной программе математики дети приходят к пониманию темы урока и заданий. В это же время происходит его психологическая готовность к решению задач более высокого уровня, т.к. познавательные возможности ребёнка в школьном возрасте достаточно велики и становится возможным развивать математическую интуицию, живое воображение и логику мышления через решение различных задач, в частности математических. Наибольшая заинтересованность детей к математике происходит тогда, когда материал преподносится в сказочной и шутливой форме. Если задание трудно для понимания ребенка, рекомендуется перевести его в шутливую форму для расширения вариантов решения.

Применение юмора в обучении оказывает позитивное воздействие на такие психические образования, как воображение, внимание, мышление, любознательность, смекалка и логика. Эти образования, в свою очередь, оказывают большое влияние на такое личностное качество как креативность. Процесс познания на основе юмора протекает через разрешение противоречий, что позволяет принимать разнообразные задания как задачи, имеющие множество вариантов решения, при этом такие задачи притягивают своей эмоциональной привлекательностью.

Библиографический список

  1. Musiychuk M.V. Cognitive model of thinking comic in genesis and modern interpretations // Japanese Educational and Scientific Review. 2015. Т. XI. № 1 (9). С. 491-499.
  2. Musiychuk M.V. Comic communication mechanism as an intentional-motivated contamination // Criar Educação. 2015. Т. 4. 
  3. Мусийчук М.В. Интенции юмора как механизма развития творческого воображения // Рациональность и вымысел: тезисы научной конференции. – СПб: СПбГУ, 2003. – С. 213 — 214.
  4. Мусийчук М. В. Развитие творческого воображения или «Дюжина приемов остроумия и кое-что в придачу»: учебное пособие. – Магнитогорск: МаГУ, 2003. – 196 с.
  5. Лук А.Н. О чувстве юмора и остроумии. М., 1968.
  6. Лук А.Н. Юмор, остроумие, творчество. М.,1977
  7. Альтшуллер Г. Найти идею. Введение в ТРИЗ — теорию решения изобретательских задач. М.: «Альпина Паблишер», 2013. — 410 с.
  8. Альтшуллер Г.С. Алгоритм изобретения. М.: Московский рабочий. 1973.
  9. Альтов Г. И тут появился изобретатель. М.: Детская литература. 1989. 
  10. Генденштейн Л.Э. Алиса в Стране Математики. М.: Нигма. 2013.
  11. Генденштейн Л.Э. Арифметические игры для детей 6-7 лет / Лев Генденштейн и Елена Мадышева. М.: Илекса; Харьков: Гимназия, 1998. —143с.